Я впоследствии говорила писателю, что, конечно, «можно рукопись продать», но со своей подписью и что он, Горенштейн, способствовал процветанию «крошек цахесов», и писатель соглашался ─ сожалел, что в годы бедности поддался соблазну и продавал сценарии.
Пожалуй, я не буду по возможности выдавать информацию о проданных сценариях (500 рублей за сценарий ─ средняя цена) потому, что размышляя подолгу на эту мистическую, фантасмагорическую даже тему, пришла к выводу, что в деле Горенштейна присутствует тема не столько крошки Цахеса, сколько Петера Шлемиля, добровольно продавшего свою тень. Но как бы мне здесь не перегнуть палку: под тенью у Шамиссо подразумевалась, кажется, чуть ли не душа. Так что, когда дело касается загадочных немецких романтиков, сравнения следует делать очень осторожно, а Горенштейн не только душу сохранил, но создал роман «Псалом»[1], текст которого находится уже за границами человеческого понимания. К тому же, прозу свою, даже в самые голодные свои дни писатель не продавал.
Два факта этой несостоявшейся литературной судьбы не дают мне сейчас покоя, два произведения снова и снова занимают моё воображение ─ рассказ «Дом с башенкой»[2] и повесть «Зима 53 года». Разумеется, я не стану излагать биографию Фридриха Наумовича после написания книг о нём с подробным изложением событий (в том числе и о расстреле отца профессора-экономиста Наума Исаевича в 37 году и смерти матери в эвакуации) в «Берлинских записках о Фридрихе Горенштейне»[3], где я основывалась на рассказах самого писателя, документах, которые он показывал и магнитофонных записях, продиктованных им и хранящихся у меня.
Рассказ «Дом с башенкой», как я теперь всё больше понимаю ─ первый сюжетный поворот винта (согласно выражению Генри Джеймса) творческой судьбы писателя.
Горенштейн выпал из литературного процесса, благодаря двум своим выдающимся творениям. Сюжет «Дома с башенкой» известен теперь многим, но всё же очень кратко его напомню: мальчик едет с мамой в поезде в Сибирь в эвакуацию, она заболевает, на какой-то станции её на носилках уносят и везут в больницу. Мальчик выходит из поезда, мечется по городу в поисках единственной в городе больницы, находит больницу, мать умирает у него на глазах. (На самом деле Горенштейн и его мать всё же добрались до цели ─ это был среднеазиатский городок Наманган, где в 1942 году Энна Абрамовна умерла от свирепствовавшего там тифа, а мальчика отправили в детский дом. Мать успела зарегистрировать будущего писателя в Намангане, где по странному совпадению в 1942 году тоже от тифа умерли мои бабушка Мина Лернер, урожденная Лозман, и дедушка Ихил Лернер и похоронены в братской могиле. Не в одной ли братской могиле похоронены мои бабушка и дедушка и мама Фридриха?). Рассказ был не без труда, с приключениями опубликован в 1964 году в «Юности», однако несмотря на успех публикации, автор исчез, надолго. На 30 лет! Вот такой поворот (а о том, что виной была не столько власть, по мнению писателя, сколько литературное окружение, зависть и пр., я рассказала в своих книгах).