Тем временем Клингельхёллер в первый раз «ответственно» допросил Хуссмана в полицейском управлении. Протокол допроса – на четырех страницах – содержал немало вопросов об уликах против обвиняемого, но комиссар ни разу не спросил Хуссмана, был ли у того мотив убить Гельмута Даубе. Тем не менее Клингельхёллер вместе с подозреваемым отправился в 17 часов к судебному следователю доктору Мейеру за ордером на арест. Все, что комиссар мог предъявить абитуриенту, было так неубедительно, что Мейер уже в 17.30 отпустил парня домой. Советник прокуратуры Нееф, присутствовавший при разговоре, саркастически заявил: «Если бы подозрение пало на какого-нибудь рабочего, его бы уже давно арестовали. Но Хуссмана же здесь так хорошо знают». Вероятно, прокурор был прав. Мейер симпатизировал парню, что никак не влияло на недостаток улик и доказательств, о которых не позаботился как следует комиссар Клингельхёллер. Если же Хуссман и убил Даубе, то из-за некомпетентности и безалаберности полиции было упущено бесценное время и потеряны важнейшие улики. Хуссман находился на свободе и мог уничтожить еще оставшиеся следы. Клингельхёллеру из всех улик осталась лишь одежда и ботинки со следами крови.

9

9

Не было ни в Реклингхаузене, ни в Гладбеке, ни в Эссене ни одного полицейского, ни одного прокурора, ни судьи, которые 23 марта 1928 г. могли бы грамотно и квалифицированно провести данное расследование. Только 24 марта после полудня Клингельхёллер направил своего ассистента в химическую лабораторию в Реклингхаузене. Здесь занимались промышленными химическими экспериментами, но могли провести и реакцию по методу Уленгута. Посланный ассистент передал заведующему лабораторией доктору Бауману ботинки, пальто, костюм, рубашку, носки и одну перчатку Хуссмана. Может ли доктор Бауман определить, чья это кровь – Хуссмана или Даубе? Доктор ответил, что определит для начала, человеческая ли это кровь вообще или звериная. Ни слова об определении группы крови и уж точно ни единого звука о том, что необходимо немедленно направить образцы крови в специально оборудованный Институт судебной медицины. И доктор Бауман еще не знал об исследованиях крови.

Бауман нашел пятна крови на ботинках, на пальто, в правом кармане пальто и на правой штанине костюма. Также он обнаружил на пальто места, очевидно застиранные. В протоколе ни слова нет о том, что доктор Бауман исследовал кровь новейшими методами, которые открыли и которыми пользовались вот уже несколько десятилетий. Бауман немедленно провел анализ по методу Уленгута, для чего вырезал фрагменты запачканной ткани из пальто, а кровь на ботинках растворил при помощи физиологического раствора поваренной соли. Раствор сразу подействовал, следы крови оказались однозначно свежие. 27 марта доктор Бауман подтвердил комиссару Клингельхёллеру, что кровь на одежде и обуви – человеческая. В тот же день Бауман снова обследовал одежду и обувь и нашел новые пятна крови. В своем втором отчете он упоминал, что образцы с одежды и ботинок должны быть отправлены на более тщательное доследование, однако большинство пятен, причем наиболее крупных, он сам же в ходе своего исследования вырезал, так что для доследования остались лишь совсем мелкие. 28 марта Бауман по телефону сообщил комиссару, что, за исключением одного места на подоле пальто, остальные следы – это человеческая кровь. На этом он счел анализ кровавых следов завершенным.