Судебный следователь Мейер все-таки выдал ордер на его арест, хотя накануне, 23 марта, отказал, а выдал лишь потому, что Хуссман настаивал на совершенно неправдоподобном происхождении пятен крови. Мог ведь подозреваемый снова заявить, что это у него носом шла кровь, но он не помнит точно когда, так ведь нет, он настаивал, что это может быть только кровь животного. Придумал даже, что за неделю до убийства побывал на местной скотобойне и вляпался в лужу крови. Теперь, когда кровь была идентифицирована как человеческая, все эти утверждения были нелепы и бессмысленны. Впоследствии говорили, что Хуссман, ничего не понимающий в исследованиях крови, давно бы сам себя выдал, если бы криминалисты вовремя и качественно провели их.

Вечером 28 марта, когда эффектный ход комиссара с человеческой кровью не сработал, окружной врач Маркс внезапно потребовал повторного исследования крови группой специалистов. Он сказал комиссару, что в Бонне работает профессор Мюллер-Хесс, специалист в области изучения крови. Клингельхёллер занес слова Маркса в протокол: «Взятие образцов крови еще возможно, поскольку следов крови достаточно и на одежде Хуссмана, и на одежде Даубе. Но исследование необходимо провести немедленно». Никто не знает, как доктор Маркс через неделю после убийства вдруг узнал о группах крови. Сам он не определил группу крови Даубе и теперь надеялся, что это выполнит профессор Мюллер-Хесс на основании следов крови на одежде убитого. 29 марта Маркс взял образец крови у арестованного Хуссмана. 30 марта, через 8 дней после убийства, полицейский привез ящик с образцами в Бонн на Театральную улицу в Институт судебной и социальной медицины. Кое-как запакованная коробка содержала пробирку с кровью Хуссмана, его одежду, одежду жертвы, которую уже изучили в химической лаборатории в Реклингхаузене. Печальная была посылка, что и говорить, скорбная.

Виктору Мюллеру-Хессу, с 1922 г. руководителю Института судебной медицины в Университете Бонна, было в то время 45 лет. Он был родом из Баната и начинал свою карьеру в Кёнигсберге. Круглоголовый, приземистый, коренастый, неунывающий жизнелюб – Мюллер-Хесс был просто рожден, чтобы руководить Институтом судебной медицины и криминалистики. Он не был похож на своих коллег Реструпа и Тимма, которые криминалистику ставили выше судебной медицины. Мюллер-Хесс отдавал предпочтение судебной психиатрии. После Первой мировой войны многие гуманистические представления европейцев рухнули, поменялись интеллектуальная среда и мировоззрение, и Мюллер-Хесс верил, что изучение глубин и основ преступления с точки зрения психиатрии поможет его предотвратить. Однако не пренебрегал и криминалистикой. Он следил за изучением крови и интересовался всеми новыми методами, применяемыми в серологии.