В июне у Мари-Анж больше не стало сил терпеть. Она вернулась к родителям и начала работать в кафе «Монте-Карло». А Гюэ продолжал преследовать ее. Прямо на улице он грозил ей самоубийством, тогда 23 июня она попросила арестовать его. Но на следующий день, после того как Гюэ освободили, он опять появился в кафе. Тогда ему в последний раз удалось уговорить Мари-Анж поехать с ним в Монреаль. Через несколько дней она снова вернулась домой. Гюэ стал заваливать ее страстными письмами, умолял подождать еще немного. С тех пор они виделись только один раз в квартире Маргариты Питр после катастрофы самолета.

Маргарита Питр поняла все правильно. Гюэ сказал Мари-Анж, что теперь он свободен. Но она ответила ему, что любовь прошла. Гюэ не поверил, хотя это была правда. В заключение Робитай добавила, что ничего не знала о его намерениях убить жену и о самом убийстве, которое он «может быть» совершил. Вероятно, чувство ее к Гюэ еще не совсем остыло, Мари-Анж не могла так сразу поверить в его виновность. Однако ее показания не оставляли никакого сомнения: у Гюэ был очевидный мотив для убийства жены.

Пока Гийометт заканчивал допрос Мари-Анж Робитай, Белек занялся Женеро Рюэ. Похоже, часовщик Рюэ участвовал в изготовлении взрывателя с часовым механизмом. Он застал часовщика в инвалидном кресле в убогой мастерской на улице Святого Франсуа. Тут же, рядом с мастерской, находилась его не менее жалкая квартирка. Рюэ работал за своим столом, словно ничего не произошло, и общался с инспектором с видом терпеливого больного. Да, он знаком с Гюэ. Встречался с ним каждую неделю, когда тот приносил или забирал часы из ремонта. Он слышал, в чем обвиняют Гюэ. Рюэ также знал, что рассказала его сестра. Но она никогда не посвящала его в свои тайны. Он просто одинокий инвалид.

Рюэ долго отпирался и размышлял, потом все-таки вспомнил, как примерно в двадцатых числах августа Гюэ пришел к нему и спросил, не знает ли Рюэ кого-нибудь, кто немного разбирается в динамите. Якобы он купил в Сет-Иле земельный участок, и ему нужно выкорчевать пни. Рюэ вспомнил одного своего клиента, Овида Коте из Шарльбура, который уже 12 лет работал с динамитом на строительстве дорог. Только он назвал имя Коте, как открылась дверь и в мастерскую с испорченными часами в руках вошел сам Коте. Вот ведь случай! Гюэ поговорил с ним о динамите. Это все, что Рюэ слышал о динамите в связи с Гюэ. Инспектор спросил его, не приходилось ли ему когда-нибудь монтировать часы в электрический взрыватель. Придет же инспектору такое в голову, усмехнулся Рюэ.