Одной из самых замечательных черт «Гордости и предубеждения» является многоголосие. Остин использовала в романе множество форм диалога: между несколькими персонажами, между двумя персонажами, диалог внутренний и диалог эпистолярный. В диалоге возникают и решаются все конфликты. То, что Остин смогла создать такую удивительную полифоническую структуру и объединить в стройную единую композицию столь разные голоса и интонации, которые согласуются и противоречат друг другу, свидетельствует о демократичной природе романа. В романах Остин находится место для противоположностей, которые спокойно сосуществуют, не испытывая потребности во взаимном устранении. В них также находится место – не место даже, а необходимость – для самосозерцания и самокритики. Самоанализ становится двигателем изменений. Чтобы доказать это, не нужно выискивать смыслы и открыто призывать к плюрализму. Достаточно начать читать и вслушаться в какофонию голосов; тогда демократический императив Остин сразу становится очевидным. И этим опасна Остин.

Неслучайно самые неприятные персонажи в романах Остин неспособны вести с окружающими искренний диалог. Они брюзжат. Они читают нотации. Они распекают. Неспособность к полноценному диалогу свидетельствует о нетерпимости, неспособности самоанализу и эмпатии. Позже у Набокова эта же черта примет более чудовищные формы в Гумберте из «Лолиты» и Кинботе из «Бледного огня».

«Гордость и предубеждение» – не самый поэтичный роман, но в нем слышны какофония и гармония; голоса приближаются, удаляются и кружат по комнате. Сейчас, пролистывая книгу, я слышу, как они пытаются сбежать со страниц. Я слышу унылый и бесцветный голос Мэри, покашливание Китти и высокомерные инсинуации мисс Бингли; до меня доносятся обрывки фраз любезного сэра Лукаса. Я не слышу мисс Дарси – та очень застенчива и скрытна, но слышу шаги на лестнице, слегка насмешливый голос Элизабет и сдержанный и вкрадчивый голос Дарси. Когда я закрываю книгу, до меня доносится ироничный тон рассказчицы. Книга закрыта, но даже тогда голоса не замолкают – их эхо и отголоски отскакивают от страниц и шаловливо разбегаются во все стороны, звеня в ушах.

4

4

– Наша Саназ такая образованная, – сказала Азин, внимательно разглядывая свои ногти. – Не нужен ей этот никудышный мальчишка, чье величайшее достижение в том, что он сбежал от армии и переехал в Англию. – Ее голос был без надобности злым, ведь сейчас она ни с кем не спорила. Тогда-то я и обратила внимание на ногти Азин. В последнее время та стала красить их в помидорно-красный, а их форма и цвет, казалось, были единственным, что ее занимало. На занятии она при любой возможности разглядывала их, словно ярко-красный лак переносил ее в другое измерение, тайное место, о существовании которого знала лишь она одна. Когда она вытягивала руку, чтобы взять пирожное или апельсин, глаза внимательно следили за движениями пальцев с ярко-красными кончиками.