Нас вывела из забытья студентка, открывшая дверь и вздрогнувшая от изумления. Закончился обеденный перерыв; мы не заметили, как пролетело время. Глядя на студентку, застывшую на пороге – одна нога в коридоре, другая в кабинете – мы рассмеялись.
После этого случая мы заключили секретный пакт. Решили создать тайное общество и назвать его «Дорогая Джейн». Мы будем собираться, танцевать, есть профитроли со взбитыми сливками и делиться новостями. Хотя наше тайное общество так и не заработало, девочки стали называть друг друга «дорогими Джейн», и начало нашему нынешнему кружку по интересам было положено. Я бы и не вспомнила об этом обществе, если бы недавно не стала вспоминать о Нассрин.
Теперь я уверена, что именно в тот день мы с Махшид и Нассрин шли по коридору в мой кабинет, и вдруг, даже не подумав, я попросила их присоединиться к своему тайному кружку. Глядя в их ошеломленные лица, я поспешно объяснила свою идею, импровизируя, но на самом деле излагая то, о чем мечтала уже много лет и что давно уже было спланировано в моей голове. А что от нас требуется, спросила Махшид? Безоговорочная преданность литературе и кружку, горячо и категорично ответила я. Они еще не брали на себя никаких обязательств, а я уже взяла.
3
3
У меня неисправимо научный ум: слишком много я написала исследований и статей и попросту не умею выражать свои мысли и пересказывать события без лишней помпы. Хотя рассказывать о прошлом и воскрешать себя на бумаге вместе с остальными – моя потребность. Я пишу, и дорожка из желтого кирпича расстилается впереди, Железный Дровосек находит свое сердце, а Трусливый Лев – храбрость, но это не моя история. Я иду по другой дороге, чьего конца не видно. О конечном пункте моего назначения я знаю так же мало, как мало Алиса знала о своем, пускаясь в погоню за Белым Кроликом, тем самым, в жилетке с часами на цепочке, который все твердил: «как же я опаздываю, как же я опаздываю».
Я не придумала, как лучше объяснить структуру «Гордости и предубеждения» своим студентам, чем сравнить ее с танцем восемнадцатого века – танцем, который могли бы танцевать Дарси и Элизабет на одном из многочисленных балов, которые они посещали. Хотя в других романах Остин – в «Мэнсфилд-парке» и «Эмме», к примеру, – балы и танцы тоже становятся двигателями сюжета, ни в одном ее романе танец не играет столь важной роли, как в «Гордости и предубеждении». Как я уже говорила, роман по структуре напоминает танец, являющийся одновременно публичным и приватным действием. Атмосфера «Гордости и предубеждения» похожа на праздничную атмосферу бала.