Нарубив огурец и зелень и добавив их к йогурту, я пришла к заключению: наша культура чурается секса, потому что слишком на нем зациклена. Ей приходится усиленно подавлять все, связанное с сексом, по той же причине, почему импотент запирает дома красивую жену. Мы всегда разделяли секс и чувства, секс и любовь «интеллектуальную», а людей, как однажды сказал дядя Нассрин, делили на «чистых» и добродетельных и порочных, но веселых. Нашей культуре был совершенно чужд эрос, истинная чувственность. Эти девочки – мои девочки – хорошо разбирались в творчестве Джейн Остин и могли поддержать разговор о Джойсе и Вулф, но почти ничего не знали о своих телах, о том, чего ждать от этих тел, являющихся, как им внушили, источником всех соблазнов.

Как объяснить девушке, что она должна научиться любить себя и свое тело, прежде чем полюбить другого человека и прежде чем полюбят ее? Ответ на этот вопрос пришел ко мне, когда я приправляла соус солью и перцем. На следующее занятие я пришла подготовленной: в одной руке – «Гордость и предубеждение», в другой – «Наши тела, мы сами»[103], единственная книгу о сексуальности, которая нашлась в моей библиотеке.

14

14

Шарлотта Бронте не любила Джейн Остин. «Ей неведомы Страсти, – жаловалась Бронте в письме подруге, – и даже Чувствам она изредка отвешивает изящный, но холодный кивок, видимо, считая, что слишком частое взаимодействие с ними потревожит элегантность ее прозы». Зная Бронте и ее манеру, можно понять, как одна талантливая писательница могла недолюбливать другую так сильно, как Бронте недолюбливала Остин. Она критиковала ее сурово и настойчиво и в 1848 году писала Джорджу Генри Льюису[104]: «Почему вам так нравится мисс Остин? Вы меня озадачили… Я не читала „Гордость и предубеждение“ до этой вашей фразы, но тут прочитала. И что же я увидела? Застывший дагерротип невзрачного лица; старательно огороженный, очень ухоженный сад с аккуратными бордюрами и нежными цветами; но ни намека на яркую живую мимику, простор, свежий воздух, голубые холмы и прелестные ручьи. Не хотела бы я жить рядом с ее леди и джентльменами в их душных элегантных домах».

В ее словах есть доля правды, но все же обвинения Бронте не совсем справедливы. Я бы не сказала, что романы Остин начисто лишены страсти. Им, безусловно, не хватает зрелой чувственности, тяготения к беспредельному романтическому экстазу, которому подвержены, к примеру, Джейн Эйр и Рочестер. В романах Остин чувственность есть, но более приглушенная; есть желание, но более опосредованное.

Прошу, откройте страницу сто сорок восемь, прочитайте отрывок и попытайтесь представить эту сцену. Дарси и Элизабет одни в доме мистера Коллинза. Дарси приходит к осознанию, что жить не может без Элизабет. Они беседуют о том, как важно, чтобы дом супругов и дом родителей жены находились друг от друга на почтительном расстоянии.