Массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупных недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры…»

По мнению писателя и историка Владимира Карпова, эти преступления совершали почти исключительно враги Сталина, а он «сам ужаснулся от допущенных троцкистами перегибов». Еще чаще можно услышать противоположную версию: террор учинил Сталин ради утверждения собственной власти.

Последнее предположение имеет, пожалуй, некоторое основание. Только надо копнуть чуть глубже: зачем ему нужна была власть? Он же практически не пользовался ею для личных целей. Перед массами народа, как многие демагоги, выступать не любил, особыми материальными благами не пользовался, властью не упивался и подчиненных не унижал, а работал необычайно, чрезмерно много! Вот в чем правда.

Но и в широком размахе репрессий вряд ли справедливо обвинять только его врагов. Указания к ужесточению борьбы с оппозицией давал он, и свирепствовали нередко его сторонники, те самые приспособленцы, которые всегда примыкают к «партии власти». Они выслуживаются, не только выполняя, но и перевыполняя задания начальства.

Развертывая репрессии, Сталин не мог знать, сколько у него врагов внутри страны, кто они, как связаны с иностранными разведками, какие замышляют акции. Поэтому и возникла потребность в «ежовых рукавицах» и «закручивании гаек», да еще в кратчайшие сроки. Таковы были требования «политической целесообразности». И если, скажем, Ежов допускал в этой жестокой работе перегибы, то вовсе не из желания навредить вождю (хотя мотивы Фриновского, например, могли быть совершенно другими).

Постановление указанного пленума признавало, что репрессии слишком часто проводились с нарушением законности, необоснованно. Это объяснялось происками врагов: «Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекали к уголовной ответственности и подвергали аресту по пустяковым основаниям и даже без всяких оснований, создавали в провокационных целях «дела» против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих сторонников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах…»

Как видим, уже тогда, в конце 1938 года Сталин осудил необоснованные репрессии. Это был вынужденный политический ход: возложить всю ответственность на своих врагов, хотя конечно же сам тоже был виновен. Для него самокритика была недопустима, ибо могла повредить его авторитету как великого вождя и мудрого руководителя, верного продолжателя дела Ленина. С государственной точки зрения требовалось поступать именно так. А для Сталина такая точка зрения была приоритетной.