«Как показывают документы, – пишут Данилов и Пыжиков, – радикальные кадровые решения могли последовать уже в первые дни марта. Во всяком случае, журнал посетителей кабинета Сталина зафиксировал последних его посетителей перед началом болезни». Среди них был «неизменный спутник падения высших партийных чиновников председатель Комитета партийного контроля Шкирятов (причем дважды)». Это тот самый Матвей Федорович Шкирятов, который скоропостижно умрет в следующем, 1954 году – при всевластии Маленкова и теснившего его Хрущева. Примечательно, что Маленков последний раз был посетителем кабинета вождя 17 января 1953 года, а Молотов и вообще аж 1 октября 1952 года. «Все это говорит о том, – делают вывод авторы, – что смерть Сталина пришлась как нельзя более кстати для некоторых членов Президиума ЦК. Утверждая, что «сегодня не кажутся абсолютно нелепыми и безосновательными утверждения А. Авторханова и других авторов о возможном убийстве вождя. Во всяком случае, к началу февраля Сталин не жаловался на здоровье, неплохо выглядел, был полон планов».

Конечно, о состоянии здоровья Сталина в то время можно судить лишь предположительно. То, что оно было ослабленным, сомневаться не приходится. Однако при надлежащем контроле врачей, внимательном уходе и без физических и душевных перегрузок он мог бы, возможно, прожить еще несколько лет.

Последние дни

Последние дни

Рассказывая о последних днях и болезни Иосифа Виссарионовича, мы будем опираться главным образом на обстоятельную работу А.А. Данилова и А.В. Пыжикова «Рождение сверхдержавы» (2001):

«Материалы истории болезни Сталина показывают, – сообщают они, – что в этот критический момент был почему-то изменен традиционный (и проходивший всегда под неусыпным надзором МГБ) порядок лечения Сталина». И продолжают: «Некоторое недоумение с точки зрения практической целесообразности вызывает установление Бюро Президиума ЦК КПСС постоянного дежурства у т. Сталина членов бюро Президиума ЦК».

Много позже на вопрос Ф. Чуева о возможности отравления Сталина Молотов ответил: «Могло быть». Действительно, некоторые факты заставляют усомниться в том, что смерть вождя была вызвана «естественной причиной». Уклончивый ответ Молотова только укрепляет такие подозрения, ибо для обвинения потребовались бы четкие убедительные доказательства, которыми он мог и не располагать или не пожелав поделиться.

Данилов и Пыжиков пишут: «Болезнь, начавшаяся в ночь с 1 на 2 марта 1953 г., была диагностирована как нарушение мозгового кровообращения (инсульт). Она же указывалась и как непосредственная причина смерти в официальных документах, опубликованных после кончины Сталина. Однако в истории этой последней болезни с самого начала обращают на себя внимание неполадки вовсе не в головном мозге, а в желудке и печени…. Однако очистки кишечника решили не производить, чтобы «не беспокоить больного» (!?), а рвотную массу впервые за все годы наблюдения первого лица не отправили на специальную экспертизу (чтобы убедиться в отсутствии яда), как это было предусмотрено прежде.