В проекте официального заключения консилиума врачей 5 марта, составленного сразу после смерти Сталина, говорилось, что непосредственной причиной его смерти стало внезапно возникшее желудочное кровотечение. Именно оно «способствовало возникновению повторных приступов коллапса, которые закончились смертью». Однако именно эта фраза, равно как и упоминания о кровавой рвоте и других симптомах, связанных с желудком и печенью, были вычеркнуты из окончательного варианта документа чьей-то рукой. В том, что ни один врач, и даже министр здравоохранения, не мог взять на себя ответственность за такой шаг, сомневаться не приходится. Это могло быть лишь одно из высших лиц в государстве».

Конечно, пойти на такой шаг (совершить, по существу, подлог, преступление) можно из желания скрыть не только факт отравления, а даже намек на такую возможность. Смерть действительно могла наступить от инсульта и вдобавок от кровоизлияния в желудок. Но чтобы не было кривотолков, вторую причину было целесообразно скрыть.

Однако странно, что незадолго до смертельного приступа у Сталина неожиданно и странно скончался молодой генерал Косынкин (комендант Кремля, ответственный за безопасность Сталина: Сталин лично назначил Косынкина на эту должность). И то, что происходило 1 и 2 марта на Кунцевской даче Сталина, тоже вызывает определенные подозрения. Вот как вспоминал об этих событииях помощник коменданта дачи Петр Лозгачев (по книге В. Карпова «Генералиссимус»).

«В ночь на 1 марта дежурили Хрусталев, Лозгачев, Туков и Бутусов. Сталин приехал на дачу около полночи, за ним – Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. На стол подали фрукты и виноградный сок. Гости уехали в пятом часу. Полковник Хрусталев закрыл двери и передал слова Сталина: «Ложитесь спать все, мне ничего не надо, вы не понадобитесь». Все легли спать и встали в 10 утра. Что делал Хрусталев в это время, никто из них не знал. А с 10 часов его сменил Старостин.

Обычно Сталин вставал вскоре после этого. Настал полдень, а Сталина все не было. Охрана стала волноваться, не зная, что предпринять. В 16 часов надо было доставить Иосифу Виссарионовичу корреспонденцию. В 18 часов Лозгачев предложил Старостину как начальнику войти к Сталину, но услышал отказ. Через полчаса в комнате у Сталина зажглось электроосвещение. Охранники облегченно вздохнули. Но время шло, а Сталин не выходил и никого не вызывал.

В 22 часа 30 минут пришла почта на имя Сталина. Лозгачев направился к нему, прошел одну комнату, заглянул в другую, в ванную – никого. Наконец, в малой столовой увидел Сталина, лежащего на ковре около стола, как бы облокотившись на руку. «Я оцепенел, – писал охранник. – Покушение, отравление, инсульт?»