Уже осенью он был в России и устраивал акции («Денно и нощно должна быть у него одна мысль, одна цель – беспощадное разрушение»), а в ноябре хладнокровно убивал человека, посмевшего ему возразить, ведь именно так поступают настоящие революционеры: кто не с нами, тот против нас. «Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором – все и все должны быть ему равно ненавистны». Нечаев давно и целенаправленно создавал идеальную машину для убийства.

А как же тогда это: «Природа настоящего революционера…исключает даже личную ненависть и мщение»? Видимо, про личную ненависть и мщение – это о чем-то другом.

Интересно, почему Нечаев поделился планами убийства только с тюремщиком Николаевым (прекрасная профессия для революционера!) и студентом Кузнецовым, а Прыжову с Успенским ничего не сказал? Об этом у него в катехизисе тоже есть: такое – «У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение» и еще такое – «Товарищи-революционеры, стоящие на одинаковой степени революционного понимания и страсти, должны, по возможности, обсуждать все крупные дела вместе и решать их единодушно». Выходит, бедняге Прыжову не хватало «революционной страсти», а Успенскому – «революционного понимания»? Вот и попали оба в революционеры «второго и третьего разрядов» – из тех, которые должны быть «под рукой» и которыми не жалко пожертвовать.

А Нечаев просто исчез. Он бросил своих сообщников разбираться с полицией и самоустранился. «Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность» – это тоже о революционере. И о Нечаеве.