Эти доводы были знакомы президенту. Он внимательно выслушал их, не отметая с ходу, но трудно было не заметить, что рекомендации относительно создания «зон безопасности» вызывают у него раздражение, поскольку в связи с этим вставало множество вопросов о том, кто именно будет обеспечивать безопасность и сколько это будет стоить, не говоря уже о сложном вопросе о международно-правовых основах таких зон.

Шел 2014 г. Неожиданно быстро начал набирать силу ИГИЛ. Мосул пал. Возникла серьезная угроза стабильности в Ираке, которая в конечном счете подвигла Белый дом на более решительные действия. Под руководством Пентагона была запущена программа военной подготовки и вооружения умеренной оппозиции стоимостью $500 млн. По официальной версии, участники программы должны были бороться не с Асадом, а с ИГИЛ. Как оказалось, мы действовали слишком неуклюже и делали слишком мало и слишком поздно, чтобы оказать какое-либо заметное влияние на гражданскую войну в Сирии. Коалиция исламистских боевиков, воспользовавшись действиями ЦРУ в сочетании с поддержкой стран Персидского залива, добилась значительных успехов, что вызвало глубокую озабоченность в Москве[142]. В результате в начале осени 2015 г. Путин более решительно вмешался в гражданскую войну в Сирии, при относительно скромном российском военном присутствии добившись максимального политического эффекта. Российские удары с воздуха поддержали силы Асада и помогли им получить преимущество на земле. В итоге в конце 2014 г., когда я оставил работу в правительстве, возглавляемая нами кампания против ИГИЛ загнала халифат в прежние границы Мосула и Эр-Ракки. Башар Асад остался в Дамаске. Он установил контроль над большинством крупнейших населенных пунктов Сирии, опровергнув предсказания о своем близком уходе, и разрушил свою страну, восстанавливать которую придется уже новым поколениям.

* * *

Череда трагических событий в Сирии, Ливии и Египте, пришедшихся на время правления администрации Обамы, была лишь частью большой внешнеполитической повестки дня США на Ближнем Востоке. Стратегия Обамы в широком смысле – его игра вдолгую – была нацелена на постепенное преодоление продолжавшейся не одно десятилетие психологической, военной, дипломатической и политической зависимости региона от американский внешней политики. Президент знал, что мы не могли полностью уйти из этой части мира или пренебречь старыми угрозами; однако, по его мнению, пришло время изменить баланс используемых нами политических средств. Президент считал, что мы слишком долго вкладывали слишком большой капитал в необдуманное сочетание стратегических инструментов, партнеров и целей. Пришло время восстановить равновесие, используя рычаги влияния там, где мы могли решать проблемы, чреватые серьезными последствиями для стабильности в регионе, такие как иранская ядерная программа или арабо-израильский конфликт; построить улицы с двусторонним движением, учитывая, что внешняя политика США слишком долго многое давала региону, получая от наших партнеров и союзников слишком мало, и, наконец, приложить серьезные усилия, чтобы помочь региону справиться с проблемами, связанными с неразвитостью системы образования, а также невозможности экономической и политической модернизации, создающими благоприятную среду для экстремизма.