Другой приоритет весной и летом 2009 г. состоял в развитии сотрудничества с Россией в области решения иранской ядерной проблемы. Война в Грузии в августе 2008 г. нанесла сокрушительный удар по американо-российским отношениям, и администрация Обамы начала прилагать усилия для их «перезагрузки». Кооперация с Россией имела ключевое значение для эффективной работы «Группы 5 + 1». Если бы иранцы поняли, что им не удастся разделить позиции Москвы и Вашингтона и что мы с русскими можем сотрудничать в области ужесточения санкций против Ирана, настроение в Тегеране могло бы измениться. Блестящим началом совместной работы стал разговор президента Обамы с Дмитрием Медведевым, состоявшийся в Лондоне в апреле 2009 г. Госсекретарь Клинтон работала в тесном контакте с российским министром иностранных дел Лавровым, а у меня было несколько долгих негласных бесед с заместителем министра иностранных дел Сергеем Рябковым, моим коллегой, представляющим Россию в «Группе 5 + 1». Мы с Рябковым обсудили предложение по ТИР и начали в общих чертах разрабатывать соглашение о сотрудничестве, в соответствии с которым Россия могла бы производить топливные пластины для ТИР, получая за это от иранцев низкообогащенные ядерные материалы.

Кульминация событий наступила в сентябре 2009 г. В Нью-Йорке вскоре должна была открыться очередная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, а вслед за ней в Питтсбурге – саммит «Большой двадцатки». В этот момент британская и французская разведки обнаружили заслуживающие внимания свидетельства обогащения иранцами урана на секретном предприятии, спрятанном в недрах горы близ города Кум. Особую тревогу вызывали относительно скромные масштабы производства на этом секретном объекте – его мощности (приблизительно 3000 центрифуг) были явно недостаточны для производства обогащенного уранового топлива для атомной электростанции, но позволяли произвести материалы, необходимые для производства одной или двух атомных бомб в год. Явно обеспокоенные намерениями западных государств разоблачить их, иранцы направили эль-Барадеи краткое, на первый взгляд совершенно безобидное послание, информируя МАГАТЭ (спустя несколько месяцев после того, как они обязаны были это сделать) о каких-то якобы строительных работах, ведущихся неподалеку от Кума, на предприятии под названием «Фордо».

Вечером 20 сентября эль-Барадеи вместе со мной, Самором и Эйнхорном шел на запланированную встречу в нью-йоркском отеле Waldorf Astoria. Он немного устал от смены часовых поясов после перелета и не знал, что нам уже известно о «Фордо». Генеральный директор МАГАТЭ достал из кармана и вручил нам полученное от Ирана уведомление. Когда мы с Гари и Бобом по очереди прочли его, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, стало ясно, что речь идет о секретном объекте под Кумом. Теперь у нас было достаточно рычагов влияния на иранцев и сильные аргументы, которые мы могли использовать в отношениях с русскими. Медведев был возмущен открытием – отчасти потому, что для русских новость стала сюрпризом, а отчасти потому, что иранцы, как выяснилось, обманывали и их тоже. Когда несколько дней спустя в Питтсбурге президент Обама объявил о выявленном нами нарушении иранцами своих обязательств, это усилило решимость «Группы 5 + 1» серьезно надавить на них на встрече, которая должна была состояться в Женеве 1 октября, и в итоге Тегеран отказался от своих претензий.