Я уже не раз упоминал в данной книге произведение Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка». Добавлю, что дом для жителя этой страны является не только собственно жилищем, но и символом американской культуры и политического менталитета. Вся жизнь в доме сосредоточена внизу — на первом этаже, где расположены гостиная и столовая, кабинет и кухня, игровая комната, домашний кинотеатр или спортзал. На втором этаже, как правило, только спальни. То есть то, что делается внизу, гораздо важнее и масштабнее, чем то, что происходит наверху. Это такой маленький символ всей страны. Низ важнее верха. Страна в значительной степени децентрализована. Нет вертикали власти, вокруг которой крутятся все структуры, все ведомства, вся жизнь простых и непростых американцев. Америка — «плоская» страна, состоящая из очень разных, но тоже «плоских» штатов. Как полагают сами американцы, отсутствие в их стране единственного доминирующего центра силы с одновременным наличием множества центров с разной степенью компетенции и полномочий делает невозможным государственный переворот или революцию. То есть, с одной стороны, Америка — это страна, которая сделала революцию частью собственного развития и политически романтизировала ее, а с другой — ее жители верят (может быть, излишне наивно) в абсолютную стабильность и устойчивость своей страны, основанной на внутреннем компромиссе. Про Гражданскую войну в таком контексте они стараются не вспоминать.

Столица страны город Вашингтон, федеральные структуры, их отношения и конфликты между собой не являются, по большому счету, поводом для серьезного беспокойства простых американцев. Это, скорее, объект для шуток. Даже конфликт вокруг проигрыша президента Трампа на выборах по-настоящему заинтересовал в январе 2021 года очень немногих. Все опросы показывают, что всерьез подобные темы интересуют лишь несколько кварталов Вашингтона, Нью-Йорка и нескольких других больших городов. Тут действительно страсти кипят. А уж внешняя политика страны американцев не интересует почти совершенно. И в этом заключается глубокое отличие США от России. Поэтому мы часто не понимаем друг друга. Американцы уверены, что вся политика всегда местная, и другой не бывает. То, что происходит на моей улице, в моем городке, в моем микрорайоне, — это и есть политика. А то, что делается в Вашингтоне, Пекине или Москве, кто там что с кем не поделил, — не имеет ко мне никакого отношения. Даже, скажем, сильнейшее антивоенное движение времен Вьетнамской войны было связано не столько с самим Вьетнамом, сколько с местной политикой: домой приходили гробы, американцы несли существенные человеческие и экономические потери. Война требовала все больше финансовых вливаний. Начались сокращения рабочих мест в маленьких городках, страна вступала в экономический кризис. Все это простые люди ощущали на себе. В результате в обществе вызрели мощные антивоенные настроения с примесью ненависти к самому Вьетнаму (кстати, при президенте Буше тоже возникли, хотя и менее мощные, антииракские настроения). Попутно замечу, что из пяти десятилетий — с конца 1941 года до конца 1991-го — Америка целых 14 лет находилась в состоянии реальных военных действий (три войны — Вторая мировая, Корейская и Вьетнамская). Остальные годы США провели в ожидании войны с СССР и в подготовке к ней. Это не могло не привести к серьезным сдвигам в национальном менталитете и к расколу общества на «милитаристов» и «пацифистов», которые до сих пор по очереди вытесняют друг друга из авангарда внешнеполитической элиты США.