Финци составил убедительное прошение за девочку: «Святой отец, от вашего сведения, разумеется, не ускользнул тот факт, что хорватские евреи подвергаются преследованиям, которые выходят за рамки любых человеческих и божественных законов. Я твердо уверен в том, что брат девочки говорит правду, утверждая, что для нее возвращение в Хорватию будет означать верную смерть: ее отправят в концлагерь, где существование становится невозможным из-за голода, эпидемий и садистского обращения».

Финци предложил план. Единственный способ спасти Майю – переправить ее в Италию, где она могла бы жить со своим братом Владимиром. Это, разумеется, было нелегко, учитывая, что Владимир находился под домашним арестом в Сассо-Маркони. От читателя не должно ускользать и то, что Финци не уточняет, где и в каких условиях жил юноша. Но раз он мог переписываться с дотторе, значит, он мог поддерживать связь, пусть и ограниченную, с друзьями во внешнем мире.

По замыслу Финци, следовало обратиться к советнику итальянского посольства в Будапеште за разрешением на выезд девочки в Италию. Финци, разумеется, знал, что эта просьба столкнется с препятствиями. Советнику потребуется одобрение от итальянского министерства внутренних дел через МИД. Итальянские власти «довольно хорошо» обращались с беженцами, оказавшимися на их территории, но «проявляют меньше внимания к доводам человечности, когда речь идет о том, чтобы допустить их на свою территорию». Будучи реалистом, Финци понимал, что, если он сам обратится в министерство внутренних дел, его усилия пропадут втуне, и что лучшим – и наиболее благоприятным для Майи – вариантом будет обращение к папе.

Отец Майи тоже подал итальянским властям прошение о выдаче его дочери разрешения на воссоединение с братом, пребывавшим в изоляции в Сассо-Маркони. Он также попросил, чтобы и им с женой была предоставлена возможность воссоединиться с их «горячо любимым ребенком».