Сильное впечатление, которое Даян произвел прямотой своего выступления, отчасти затмило еще более откровенное, пусть даже и менее радикальное, мнение, высказанное примерно через месяц после окончания Шестидневной войны другим человеком. Этим человеком был Игаль Алон, в прошлом герой Палмаха, лидер партии Ахдут га-авода и впоследствии заместитель премьер-министра во вновь созданном коалиционном кабинете Партии труда. До 1967 г. высказывания Алона по вопросам безопасности своей бескомпромиссностью во многом напоминали позицию Даяна. Даже по окончании Шестидневной войны он продолжал отстаивать свою жесткую линию с еще большей энергичностью. Известный “План Алона”, предложенный, как уже говорилось, на обсуждение кабинета министров вскоре после войны, предусматривал строительство, силами бойцов Нахаль, ряда полувоенных поселений на гористой местности вдоль излучины реки Иордан, цепочка которых огибала бы оккупированный Западный берег и охраняла территорию Израиля. Алон подчеркивал, что “мы предпочитаем безопасные границы, по которым не достигнуто соглашение, таким границам, относительно которых существует соглашение, но которые не обеспечивают безопасности”. Однако концепция Алона содержала еще один аспект, на который зачастую не обращали внимания, хотя он, несомненно, относился к категории примиряющих. Алон вырос среди арабов, свободно владел арабским языком — потому он с пониманием и симпатией относился к арабским традициям и знал, что значит для араба чувство чести. После 1967 г. подобного рода политика осмотрительной сдержанности стала популярной, и к этому следует добавить такой момент, как усиление политического соперничества между Алоном и Даяном в рамках Партии труда. Заместитель премьер-министра неоднократно говорил о своей готовности признать законность требований палестинского народа. Если палестинцы выразят намерение создать свое государство на территории Западного берега или иную политическую автономию в рамках иорданской конфедерации, Израиль должен проявить готовность к ее признанию, говорил Алон. При этом он демонстрировал твердость во всем, что касалось обеспечения безопасности израильской границы по реке Иордан, однако, в отличие от Даяна, выступал против мероприятий, поощряющих “ползучую аннексию”. Надо признать, что его взгляды вызывали негодование и голубей, и ястребов.

Позицию, характеризуемую большей терпимостью, занял Пинхас Сапир, очень энергичный и пользовавшийся всеобщим уважением министр финансов. Обеспокоенный программой “свершившихся фактов” на территории Западного берега и Газы, предложенной Даяном, Сапир в 1968 г. резко выступил против интеграции как самих территорий, так и их жителей, в израильскую экономическую систему. Он предостерег, что присоединение миллиона арабов контролируемых территорий к 400 тыс. израильских арабов, с учетом их значительно более высокого уровня рождаемости, способно, рано или поздно, превратить еврейское государство в арабскую страну. Напротив, возвратив территории, Израиль не потеряет ничего ценного, но при этом “освободит себя от ненужного груза”. Сапир неоднократно высказывал подобные мысли на протяжении ряда последующих лет, подчеркивая при этом, что “планы Даяна относительно “создания фактов” только свяжут нам руки, когда мы наконец сядем за стол переговоров”. Хотя дебаты относительно судьбы территорий и приостановились в феврале 1969 г. в связи со смертью Эшколя, они возобновились с новой силой летом того же года в рамках нового Блока (с участием партии Мапам), Накануне выборов в кнесет 7-го созыва необходимо было достигнуть согласия относительно таких пунктов программы Блока, как внешняя политика и безопасность, и тут действия умеренной группы противников аннексии возглавил уже не столько Сапир, сколько Эвен. Министр иностранных дел предостерег, что откровенно экспансионистская программа будет стоить Израилю поддержки извне, и особенно следует опасаться негативной реакции США. В плане идеологическом государство, гражданами которого станут сотни тысяч новых арабских граждан, будет, несомненно, испытывать трудности, причем, возможно, критические, при сохранении традиционных сионистских ценностей. Мнение Эвена получило безусловную поддержку руководства партии Мапам, а также извечных возмутителей спокойствия в кнесете Ури Авнери[217] и Шалома Когена. Столкнувшись со стратегической опасностью раскола слева и осознавая, наряду с этим, что переговоры с арабским правительством или с палестинской группой — это отнюдь не вопрос ближайшего будущего, кабинет Голды Меир выбрал тактику проволочек. Было принято решение не принимать никаких решений.