“Нет партнера для переговоров? А это потому, что мы не формулируем со всей ясностью принципы, связанные с проблемой палестинских арабов, а также их и наших национально-исторических прав. Если мы приступим к такому обсуждению, то сможем побудить арабов начать соответствующую дискуссию — и между собой, и с нами. Если же, с другой стороны, мы не даем никакого ответа на вопросы принципиального характера и если мы продолжаем — с идиотским прагматизмом — “создавать факты” в западной части Эрец-Исраэль, занимаясь строительством поселений, то неудивительно, что это вызывает подозрение и что палестинские арабы говорят себе: “У нас нет партнера для переговоров”. Если мы гордимся достижениями Израиля на территориях, то основой этой гордости может быть лишь одно соображение: все, что мы там делаем, делается ради будущего жителей этих территорий. В противном же случае все щедроты, расточаемые нами, становятся для этих жителей лишь поводом подозревать, что в действительности мы создаем там резервации класса “люкс” для своего блага”.

“Нет партнера для переговоров? А это потому, что мы не формулируем со всей ясностью принципы, связанные с проблемой палестинских арабов, а также их и наших национально-исторических прав. Если мы приступим к такому обсуждению, то сможем побудить арабов начать соответствующую дискуссию — и между собой, и с нами. Если же, с другой стороны, мы не даем никакого ответа на вопросы принципиального характера и если мы продолжаем — с идиотским прагматизмом — “создавать факты” в западной части Эрец-Исраэль, занимаясь строительством поселений, то неудивительно, что это вызывает подозрение и что палестинские арабы говорят себе: “У нас нет партнера для переговоров”. Если мы гордимся достижениями Израиля на территориях, то основой этой гордости может быть лишь одно соображение: все, что мы там делаем, делается ради будущего жителей этих территорий. В противном же случае все щедроты, расточаемые нами, становятся для этих жителей лишь поводом подозревать, что в действительности мы создаем там резервации класса “люкс” для своего блага”.

Этот крик души Элиава был понятен многим. Кое-кто — хотя бы тот же Амос Кенан, бывший член Лехи — брал на себя смелость поставить под сомнение даже такой священный символ, как объединенный Иерусалим. Кенан писал: “Никому не пришло в голову спросить у аннексированных арабов их мнение относительно судьбы Иерусалима. Относительно той косметической операции, которой был подвергнут Старый город, относительно тех строений, которые мы снесли на площади перед Стеной Плача. Да, город был объединен, но не воссоединен”. С сарказмом комментирует Кенан упоминание Даяном таких “драгоценных для памяти Израиля” мест, как Хеврон, Шилоах, Анатот, которые являются неотъемлемой частью библейской земли: “Никого не беспокоили эти святые места на протяжении последних девятнадцати лет. Мы превосходно обходились и без них. Что же касается живших там ортодоксальных поборников святости, то они все это время были слишком заняты борьбой с чиновниками налогового ведомства в попытках уменьшить ставку своего подоходного налога”.