Такой подход был понятным и органичным для нового премьер-министра. Подобно Бен-Гуриону и многим другим ветеранам первых волн алии.) Голда Меир имела свою личную точку зрения по арабскому вопросу: она считала арабов непримиримыми врагами Израиля, и на нее не действовали призывы относительно необходимости примирительных жестов в их сторону, с целью их умиротворения. Выросшая в Америке, Голда Меерсон (урожденная Мабович) приехала в Палестину со своим мужем в 1921 г. и практически сразу же занялась политической деятельностью. В 1930-х гг., занимая посты в исполнительных органах Гистадрута и партии Мапай, она сблизилась с Бен-Гурионом и Эшколем. Будучи незадолго до провозглашения независимости Израиля исполнительным директором политического отдела Еврейского агентства, Голда Меир досконально ознакомилась с арабской политикой и политиками. Она и в то время не была склонна занимать примиренческую позицию — как это понял, к своему сожалению, иорданский король Абдаллах в ходе их тайных встреч в Иордании в 1947 и 1948 гг. (Гл. XIII). В дальнейшем, будучи первым послом Израиля в СССР, затем министром труда, затем министром иностранных дел и генеральным секретарем партии Мапай, Голда Меир последовательно придерживалась своей откровенной, прямой и отчасти резковатой манеры в общении как с израильтянами, так и с иностранцами.

Приземистая женщина с грубоватыми чертами лица, Голда Меир давно уже была бабушкой, когда в марте 1969 г., после смерти Эшколя, она стала премьер-министром Израиля. Ни ее характер, ни возраст не способствовали изменению ее мнения об арабах как об извечных врагах, отношения с которыми строятся не на доверии, а на основе политики силы. Тем не менее, будучи опытным политиком, она заняла компромиссную позицию, одобрив формулу Алона относительно сохранения безопасной границы по реке Иордан. Такая позиция оставляла правительству возможность либо вернуть, либо (к чему Израиль, похоже, склонялся все больше и больше) аннексировать Западный берег. Тем временем Голда Меир в неофициальном порядке поощряла строительство еврейских поселений в долине Иордана, в районе Хеврона, в секторе Газа, в коридоре Рафа, на севере Синайского полуострова, по берегу Красного моря от Эйлата до Шарм-аш-Шейха, на Голанских высотах. Экономика и рабочая сила оккупированных территорий постепенно объединялись в единое целое с экономической системой Израиля. Таким образом, действительность периода после 1967 г. вырисовывалась со всей отчетливостью и необратимостью.

Эти факты стали причиной душевных мук многих израильских интеллектуалов и общественных деятелей. Арье Элиав[218], в прошлом генеральный секретарь партии Мапай, расценивал складывающуюся ситуацию в контексте более широком, чем только лишь национальная безопасность, и он изложил свои мысли в опубликованной в 1970 г. книге Эрец га-цви (“Страна оленя”). Прилагая все усилия к тому, чтобы не допустить какого бы то ни было отрицания прав Израиля на контролируемые территории, Элиав просто отмечал, что права арабов неотъемлемы не в меньшей степени. “Что бы арабы ни сделали (или сделали) для создания своей страны — это их дело, а не наше (и ведь, в сущности, они смогли создать за 1300 лет великую культуру и многочисленную общину). Мы должны придерживаться тех же принципов, которые были выдвинуты в 1936–1937 гг., затем в 1947–1949 гг. и далее, вплоть до 1967 г. Мы должны признать, что в Палестине есть место для Государства Израиль и для палестино-иорданского арабского государства. В обмен на устойчивый и постоянный мир нам следует отказаться от реализации части наших исторических прав в этом арабском государстве”. Элиав призывает правительство объявить об этом принципе взаимного примирения, причем немедленно, еще до того, как палестинские арабы сообщат о своей готовности к переговорам или будет достигнуто соглашение относительно их представителя для ведения переговоров: