Что же касается вопроса личной ответственности на правительственном уровне, то здесь выводы комиссии не были столь решительными. В отчете было высказано мнение только относительно прямой ответственности Голды Меир и Моше Даяна за их действия. “Мы не считаем, что в наши задачи входило выражение мнения относительно ответственности на уровне кнесета”, — гласил отчет. С учетом своей ограниченной сферы компетенции, члены комиссии во главе с Агранатом отказались не только рассуждать, но даже строить предположения по вопросу, требующему особой осмотрительности: “Не могли ли профессиональные качества или личный опыт одного из министров — а именно Моше Даяна, министра обороны, который располагал соответствующей квалификацией и опытом в силу того обстоятельства, что в свое время он сам занимал пост начальника Генерального штаба… привести данного министра к выводам… противоположным тем, что были единодушно представлены ему” военными экспертами? Заявив, что этот вопрос “выходит за рамки настоящего расследования”, комиссия просто указала: “С учетом критериев разумного поведения… министр обороны не был обязан принимать дополнительные меры предосторожности сверх тех, что были рекомендованы ему Генеральным штабом…” Не были также высказаны обвинения и в адрес лично Голды Меир, хотя и прозвучал упрек относительно того, что на чрезвычайном заседании кабинета министров 3 октября она ограничилась обсуждением итогов своей встречи с канцлером Австрии Крайским и не рассмотрела вопрос о сосредоточении арабских вооруженных сил у границ страны.

После того как отчет комиссии Аграната был 2 апреля представлен на рассмотрение правительства, начальник Генштаба Элазар официально объявил о своей отставке. Однако в ходе заседания правительства в полном составе, с участием также и Даяна, Элазар высказался в том смысле, что с ним обошлись несправедливо, и дал понять, что министр обороны должен как минимум разделить с ним ответственность за все, происходившее накануне войны. Один из членов кабинета заметил впоследствии не без горечи, что Даян всегда был готов разделить успех, как в 1967 г., но не признать свою ответственность в случае неудачи. Начиная буквально со следующего дня все слышнее становились критические голоса в прессе и в народе. Особенное возмущение вызывало то обстоятельство, что наказанию подверглись профессиональные военные, тогда как с Даяна сняли ответственность за состояние вооруженных сил, хотя именно это и входило в сферу его компетенции. Уже стали всеобщим достоянием разговоры о том, что у министра обороны не выдержали нервы в ходе военных действий (хотя в отчете об этом напрямую не говорилось). И вот после 3 апреля эти народные настроения нашли свое отражение в том, что демобилизованные солдаты начали организовывать публичные выступления, призывая Даяна уйти в отставку; аналогичные призывы слышались и в рядах Партии труда. Даже орган Гистадрута, газета Давор, обвинила комиссию Аграната в том, что она оказалась не в состоянии проявить равное беспристрастие по отношению к Даяну и Элазару. Студенты, представители академических кругов, писатели и творческая интеллигенция выступали на страницах газет, призывая к отставке Даяна. Ликуд тем временем потребовал созыва внеочередного заседания кнесета для рассмотрения вопроса о вотуме недоверия правительству.