Во Франции несколько позже и в более обнаженной форме своего рода «иллюстрацию» к научной теории (на этот раз теории наследственности) с вытекающими отсюда стилевыми особенностями создаст Золя в серии его романов о Ругон-Маккарах. «Я только ученый», — не без бравады говорил он о себе как авторе этой научно-художественной эпопеи.

Заимствованный у науки метод детального обследования и описания материала, помноженный на мощь творческого воображения художника, придавал неотразимую убедительность произведениям этой новой литературной «волны», захватившей с середины XIX века большинство русских писателей, от будущих классиков до их многочисленных «спутников» разного калибра.

Островский был убежденным выразителем этих новых тенденций в литературе. Свое кредо в этом отношении он сформулировал для себя с исчерпывающей ясностью очень рано, еще в преддверии начальных литературных опытов, когда только задумывал первые свои комедии.

В черновом наброске одной из статей 1847 года, как бы размышляя с самим собой, Островский писал, что для подлинно народного писателя «мало одной любви к родине». Его главной, настоятельной заботой должно стать постоянное «изучение своей народности», «своей родины». И этому «священному делу» писатель должен отдать все силы и свои познания в области искусства{227}.

Такое понимание исследовательской миссии писателя по отношению к своей стране, к своему народу не осталось лишь словесной декларацией начинающего драматурга. Уже в первых произведениях Островский выступает в роли первооткрывателя мало известной до него области русской жизни. Как говорили его современники, он, подобно Колумбу, открыл для них еще неисследованный мир купеческого Замоскворечья, этой фантастической страны, населенной странными существами, как будто выглянувшими на свет театральной рампы из далекого прошлого «пещерной» Руси и вместе с тем неотразимо реальными в их современном, «почвенном» существовании.

С интересом естествоиспытателя молодой писатель пристально разглядывал со всех сторон обитателей этой страны, изучая их нравы и повадки, характерные извивы их психологии, их свычаи и обычаи, их отношения между собой. Он не знал устали, выводя из самых дальних и темных углов на всеобщее обозрение один за другим все новые и новые образцы людей, населяющих эту новооткрытую страну. В течение немногих лет драматург создал в целой серии пьес действительную «физиологию» старорусского, дореформенного купечества, с его самодурами различных мастей и с их жертвами — по добролюбовской терминологии.