В пьесе все уплотнено до отказа. События сближены в сценическом времени и следуют одно за другим, как удары набата. Драма насыщена ими. В каждой новой сцене происходит что-то необычное и важное, круто поворачивающее ход драматического действия и по-иному освещающее образы персонажей.

Но в то же время драматическая интрига лишена стремительности и внешнего движения. Пьеса Панферова — не авантюрная драма, в которой действие развивается быстро и свободно, связываясь в одну цепь последовательно идущих положений. В ней действие развертывается по внешнему рисунку медленно и затрудненно. События каждый раз возникают внезапно после долгой раскачки и тишины. Они рождаются как грозовые разряды и вызывают после себя многоголосое эхо.

Почти каждая картина имеет свой собственный центр, свою «вспышку молнии», которая ярким блеском озаряет лица персонажей, придает им особую выпуклость и рельефность, открывая в них черты, остающиеся незамеченными при обыкновенном освещении. Морщины и складки становятся определеннее, как будто проведенные резцом скульптора. Глаза начинают светиться ярким блеском. Они делаются прозрачными, в них можно различить мысли и чувства, которые движутся, скрещиваются друг с другом, принимая реальные, почти осязаемые формы.

Такого зоркого взгляда у художника не было в «Брусках». В романе на первый план выходил быт советской деревни в его разнообразных и противоречивых проявлениях. Он движется по страницам романа то медленной, то убыстряющейся волной, которая несет на себе щепки и мусор. Река становится все шире, она захватывает в своем разливе все большие пространства. Этот поток вбирает в себя все большее и большее количество людей. Роман центробежен по своей динамике.

В пьесе же действует центростремительная сила. И ландшафт ее иной, чем в романе. Свою пьесу Панферов написал о человеческой душе, о ее странствиях и многообразных превращениях. Внешние события служат только поводом для раскрытия сложных внутренних процессов, совершающихся в сознании участников великого перелома в жизни человечества. Людские души открываются перед автором и читателем в движении. Они проходят долгий и трудный путь. Мутные и засоренные вначале, они постепенно становятся чистыми и прозрачными.

Пьесу Панферова можно было бы назвать романтической, если бы это слово не было так затаскано и так неопределенно по своему содержанию.

Но при всех своих романтических тенденциях пьеса эта принадлежит к искусству реализма. Человеческие души, которыми занимается автор в своей драме, — не абстракции и не видения экспрессионистской литературы. Они обитают на земле и обозревают вокруг себя косогор, деревенские улицы, поля, засеянные пшеницей. И странствуют они по вполне реальным поводам.