Когда ЦК КПСС в 1955 году разрешил заграничные поездки, одной из целей было пополнение багажа знаний относительно методов производства и профессиональных практик в других странах[517]^[518]. Постепенно эти поездки породили у советских туристов новые ожидания относительно самих туристических практик. В 1956 году чиновники признавали, что туристы, возвращающиеся из-за рубежа, потребуют лучших условий по сравнению с теми, которые существовали на большинстве советских турбаз[519]. Советские путешественники находили, что отели социалистических стран с номерами на двоих далеко превосходят то, что предлагалось на родине, – общие спальни и палатки, – отмечали, что к туристам из других стран зачастую относились лучше, чем к ним, и задавались вопросом, почему им отказывают в таких же комфорте и уважении[520]. Эти сравнения мало-помалу формировали более высокие ожидания относительно внутреннего туризма.

Заграничные поездки отражали иную модель туризма: человек мог путешествовать и знакомиться с достопримечательностями, но при этом каждый вечер останавливаться в комфортабельном отеле. «Нужно от туристских баз и точек переходить к туристским путешествиям по стране. Перейти на их организацию. Зарубежная практика туризма также говорит об этом», – заявлял один сотрудник ТЭУ еще в 1956 году[521]. Рассказывая о поездках за границу, советские туристы выделяли разнообразие, многочисленность и новизну достопримечательностей, с которыми они познакомились, а также организацию обслуживания – питание, перевозки, развлечения, отели. Они научились давать оценку качествам экскурсоводов и становились более разборчивыми в тратах[522]. Туристы стали возить с собой фотоаппараты, которые продавали, чтобы получить дополнительные деньги на покупки, начали приобретать сувениры и товары, отсутствовавшие в СССР[523]. От них можно было услышать похвалы в адрес болгарских «курортов XXI века» с современной архитектурой, сувенирными магазинами, разнообразными развлечениями, тематическими прибрежными ресторанами (такими, как «Робинзон», где официанты были одеты пиратами). Жители социалистических стран Европы, замечали они, часто отдыхают семьями на

болгарских и румынских курортах – почему это недоступно нам в СССР[524]?

Международная туристическая культура, в рамках которой они получали эти уроки, в то время также претерпевала изменения. Исследователи в целом сходятся на том, что массовый туризм в Европе возник в конце 1950-х – начале 1960-х годов. Для ФРГ переломным годом стал 1958-й, когда число ее граждан, выехавших за границу, превысило число зарубежных туристов, въехавших в страну. Благодаря увеличению количества автомобилей в личной собственности примерно треть жителей Западной Германии в конце 1950-х годов проводила отпуск вне дома. В конце 1970-х годов две трети граждан ФРГ – 41,3 миллиона человек – выезжали за границу, а для таких малых стран, как Австрия, Нидерланды, Бельгия, этот процент приближался к ста. Во Франции переход к массовому туризму растянулся на несколько десятилетий: в 1930-х годах 5-10 % населения уезжало куда-нибудь во время отпуска, в 1980-х – 60 %. Поступления от иностранного туризма выросли с 1950 по 1984 год в 47,6 раз. Что касается СССР, то в 1980 году 40 миллионов человек выбрали организованный отдых, из них 22,5 миллиона остановились на турбазах (см. табл. 6.1 в предыдущей главе). Как полагали экономисты, неорганизованных туристов было вдесятеро больше, и, если согласиться с их оценкой, выходит, что общее число выезжавших в отпуск достигало примерно 188 миллионов человек. Кроме того, в 1979 году 4,3 миллиона туристов совершили заграничные поездки. Население СССР в 1979 году составляло 262,4 миллиона человек, а значит, в 1980 году 80 % советских граждан провели отпуск вдали от дома. Если принять более консервативную оценку некоторых чиновников (соотношение организованных и неорганизованных туристов как один к четырем), мы получим 114,3 миллиона отдыхающих – 43,6 % населения. Считается, что массовый туризм начинается тогда, когда 30 % взрослого населения страны выезжает в отпуск; в таком случае советские досуговые поездки стали массовыми, по мировым меркам, в конце 1970-х годов [Koshar 2000:172–175; Lundberg 1985; Furlough 1998; Urry 1990; Kopper 2009][525].