Боязнь опасных последствий от изменения существующих форм напрасна и исторически не оправдывается примерами той же самой Сибири (в России подобные примеры бесчисленны). Не только поляки и малороссы, но и шведы из войск Карла XII[464]слились со славянскою народностью Сибири до тождества с нею и поглощены без следа. На память о шведах остались в Тобольске только так называемый «Прямский взвоз» с каменной аркой и стеной над ним; стена же кремля, построенного пленными, давно уже рассыпалась и разобрана, да по дороге в Якутск станция Усть-Ордынская сохранила прозвание «Швед», может быть, по имени одного, может быть, от имени многих поселенных тут шведов. В Сибири евреи, в особенности молодые, изменяются настолько, что можно их смело назвать сибирскими, как особенный тип, значительно непохожий на тот, который господствует в западной половине империи, и весьма близко подходящий к настоящим сибирякам: тот же язык, костюм, обычаи и даже иногда вера.

Там, где исчезли без следа и те 138 запорожских казаков, которые присланы были в 1770 году за причиненные в Польше разорения, — свободно и скоро превратились в сибиряков те из поляков, которым удалось личными интересами согласно соединиться с требованиями страны и ее интересами. Особенно счастливых результатов обрусения достигали с того времени, когда поляков стали приселять к казачьим войскам большими группами и одиночками. Та же участь ожидает и новых пришельцев, если успеют благоразумно устранить все то, что до сих пор мешало сближению вследствие стремлений видеть в ссылке одну только карательную сторону. В Сибири становится деятелем только тот, кто перестал чувствовать себя наказуемым. Закон этот неизменно выразился для всех с национальностей. Сначала, пленившись сходством родного языка с русским, забывают отечественную речь; потом, увлекшись девицей-сибирячкой, женятся и под влиянием среды и обаянием жены отстают от обычая, в итоге — сын поляка уже человек православной веры и коренной сибиряк, а сам отец на склоне дней человек национально-обезличенный. В особенности искусно действовала на обрусение поляков государственная служба.

Сибирь со своими крупными особенностями, с исключительными требованиями, умела превращать в сибиряков безразлично инородцев и иноземцев. Так, например, на пространстве между Усть-Каменогорскою крепостью и Змеевским рудником[465], одним из старинных на Алтае, в настоящее время живут выселенцы времен Екатерины, потомки шляхты из Северо-Западного края, и помещичьи люди и крестьяне, выведенные из Польши в 1764 году и определенные в Сибирские войска. Они уже не уберегли никаких воспоминаний о прошлом, и потомки их только сумели охранить наряд, резко оттеняющийся от обычного сибирского. В особенности замечателен наряд женщин, умеющих щеголевато и искусно вышивать бумагою и шелком полотенца, нагрудники, оплечья на рубахах; девушки до сих пор уберегают в косах старинные пятачки чеканки времен Екатерины — последние остатки их национальных особенностей.