Ощутимое отставание Польши потребовало мобилизации всех сил для проведения хозяйственных преобразований страны, мобилизации, которую должна была провести центральная власть. Но как раз она была чужда политическим традициям нашего общества, которое недаром столетиями оказывало сопротивление идущим сверху распоряжениям, пытающимся наложить государственные повинности. Необыкновенная, если говорить о государстве с такой территорией, убогость королевских резиденций и дворцов и по сей день свидетельствует о ничтожности государственной казны в монархической Речи Посполитой. Центральная власть в Польше обычно была слабой, хилой и не очень влиятельной.

Как это случилось

Итак, политическая традиция не облегчила государству мобилизацию средств на хозяйственное развитие, а когда к тому же центральная власть обнаружила недостаточную компетентность, отсутствие здравого смысла и расточительство, с силой атавизма ожил конфликт между нуждами государственной казны и настроениями общества.

Призывам развивать экономику противостояли политические позиции людей, не верящих в осуществление этих планов, а чаще всего просто-напросто незрелых. Именно с того момента, когда порвалась связь между экономикой, которую олицетворяет государство, и настроениями широких слоев народа, началось пробуждение политических демонов, дремлющих со времени угасания гражданской полувойны.

Когда развеялись надежды[117], разбуженные и поддерживаемые в течение трех десятилетий социалистическим государством при помощи экономической мобилизации, возникла идеальная возможность для тех, кто хотел возродить старые фронты борьбы. Грубая дискредитация хозяйственной работы, проводившейся в социалистической Польше, стала главным оружием тех, кто прокладывал себе путь возвращения на политическую сцену. Следовательно, ценой, которую платило польское общество за возрождение политической борьбы, было зачеркивание смысла собственного труда, абсурдное и бессистемное отрицание всего, что оно само создавало в течение десятилетий.

Чтобы на общественную арену могли вернуться политические призраки 1945 года, следовало уничтожить не только социализм, но и саму идею индустриализации Польши, а в результате — и современное мышление, обусловливающее в Польше исторический перелом, ставящее перед собой экономические задачи и организованно их выполняющее.

Атака на экономическое строительство социализма в то же время стала в Польше атакой на единственно реально существующую школу делового мышления, которая модернизировала польское общество.