…что достоин такой жертвы. Перекроить Лаберилл? Вычистить города? Что она там ещё хочет? Чтоб Хорсетты сократили рейды? Девочка… КОНЕЧНО. Так и будет.

— Ты только не оставляй меня, Аталь… — прошептал ей в щеку, не выходя изнутри, поднимая и усаживая к себе на согнутые колени — Ты только люби меня… Остальное я сделаю сам.

Она выдохнула и, повернув голову, приняла его поцелуй, как дар. И тут же вернула — соленый от счастливых слёз, лёгкий и ветреный, как вечер ранней весны — хрупкий, напоённый ломким шорохом и шедшим всю ночь мелким дождём.

— Люблю тебя, Хорсеттский убийца. И мне все равно… ВСЕ РАВНО УЖЕ!!!!!!!!

Изогнув руки, как танцовщица, обняла шею Рэндара, уперевшись затылком в плечо, прикрыла глаза. Застонала, когда его пальцы скользнули вниз по животу, к гладкому бисерному лобку и, сжали мокрые створки раковинки, поглаживая их…

И закричала, когда внутри стал кататься шар — огромный, сияющий, наполненный взрывчаткой и миллионами острых игл… И, лопнув, рассыпал содержимое на тысячи километров — брызги переливающихся ванильных дождей и кипящей лавы, перемолотые и перемешанные между собой, всегда раскалённые, никогда не остывающие.

— Как же это прекрасно, Рэндар… — прошептала Аталина, ощущая высыхающие слезы на щеках и обжигающую плоть внутри себя — Вот так бы и хотелось умереть — с тобой во мне.

Он фыркнул ей в плечо, сдерживая смех. Хрупкая кожа сверкала бисеринками влаги и пахла печеньем. Корделл провёл языком по шее девушки, ощущая сладость и биение пульса. Прикусил.

— Ты пахнешь кровью, мёдом и молоком, Аталина. Моя жертва. Моя собственность. Моя пара…

— Ага, твоя. — кивнула она, с неохотой приходя в себя — Слушай, Корделл…

Повернувшись к нему, свела брови. Подумала несколько секунд.

— Нам надо предохраняться, Хорсетт. Пока я кормлю Меридит грудью, это безопасно. А вот потом… Короче. Если не хочешь, чтоб я стала бесперестанно рожать, давай подумаем…

— А нечего и думать, маленький! Наша дочь — это, скорее всего, все. Частые беременности невозможны, Хорсетты — не Ночные Твари. Чего ты боишься?