Орали так, что ей казалось в лицо дул ветер. Впрочем, все это заняло всего минут пять-десять, а потом их вытащили с балкона и закрыли двери.

— Что все это значит!

— Ай, кума-красавица, гнется — не ломается, идет — ножки заплетаются… — Шут приплясывал, помахивая воображаемым колпаком с бубенчиками. С нераскрашенным лицом, длинной шпагой и без колпака выглядело это не смешно, а жутко. — Крестьян послушает, кашку скушает, деток побалует, врагов зацелует…

— Хм, — остановился он. — Глупо вышло — ну мне так и полагается. Что, Высочество, за дурачка меня держите? Ну, вот он я, дурачок-дурачком, почти и с колпачком, с палочкой да веточкой, на свинье катался, дураком остался… Завтра мы выходим. Советую уйти с нами. Да, кстати! В малом дворе те стражники. Ежели интересно.

И люди Шута просто разошлись. Она стояла, не зная, что делать, а потом все-таки пошла как деревянная к малому двору, ощущая какое-то гудящее безмыслие в душе, лишающее воли и сил. Ее бесполезные охранники двинулись следом.

Стражники и правда были там. Один из них даже был еще жив и держался за располосованный живот. Она наклонилась к нему и в открывшихся глазах увидела не боль, а чистую, незамутненную ненависть. Он что-то шептал. В том же самом состоянии гудящего полуобморока она услышала:

— Иртон идет, сволочи, Иртон идет… Куница мимо глотки не ударит, кошки сучьи, Иртон идет…

Амалия уже разогнувшись отстранено подумала, что это уже не ее фамилия.

Куда шагаем братцы?.

Куда шагаем братцы?.

Граф Альтерс Лорт не взялся командовать отрядом. Руди Толстый имел в этом деле куда больше опыта — так что работа Лорта в основном заключалась в уламывании дворянского ополчения делать то, что говорят. Получалось, на его взгляд — не очень, но по мнению Толстого для мелкопоместных обедневших дворянчиков это был практически предел.

Приходилось, правда, огибать города и крупные села — потому что времени (и свободных сил) на разбирательства кто там забил кольями, огрел цепом, утопил, удушил, зарезал… пяток дворян, которые желали чего нибудь "от этой низкой черни" не было совсем.

Возможно, как результат у дворянчиков появился лидер — барон Ферье. Он взял на себя "тяжкую обязанность" общаться с наемниками, о чем всякий раз свидетельствовал его одновременно кислый, оскорбленный и высокомерный вид. Шута он был вынужден замечать… Что тоже не добавляло ему приятности в обращении.

Двигались небыстро. Что еще хуже вокруг них появились небольшие отряды конников с арбалетами, которые находили небольшой отряд, занимали какой-нибудь холм или поворот дороги, прицельно расстреливали — и быстро отходили. Если начиналась погоня — на следующем повороте расстреливали и погоню. Напоминало тактику ханганских конников, только что без визга и конных атак. Хотя, манера устраивать засады на лесных дорогах была, скорее, вирманской. То ли это были местные бароны, то-ли королевские стрелки — выяснить не удалось.