Я укоризненно покачал головой и улыбнулся зелёной роже.

— Волдеморт — подлый трус, голова — как арбуз.

Наверное, творимое во время разговора заклинание нужно было выпускать медленно и дозированно. Но простая детская дразнилка сорвала с Волдеморта остатки самообладания.

— «Tormentum et cinis Vammatar!»

Сложный грязно-коричневый конструкт устремился ко мне — и упал на плечи хозяина мягким пушистым покрывалом, прилетев со стороны зеркала. Дикий и полный мучительного страдания вопль в очередной раз за день заставил заболеть уши. Волдеморт трясся, медленно пожираемый тлеющими огоньками и рассыпаясь невесомым чёрным пеплом.

Да. В отличие от этой подделки, настоящая «Бузинная палочка» действительно заботится о непобедимости владельца. Я стал этому непосредственным свидетелем тогда же, у зимнего Зеркала Еиналеж. Я почти уверен: Дамблдор в тот раз не передумал и действительно скастовал что-то неприятное. Вот только палочка в его руках отказалась выполнять самоубийственный приказ хозяина: всё, что летело в меня, прилетело бы Дамблдору в спину.

Директор остался непобедимым. А вот контрафакту неведомы подобные тонкости.

* * *

Я находился посреди небольшого полутёмного помещения. Сырые кирпичные стены поблёскивали капельками конденсата, под невысоким потолком извивались коленами ржавые толстые трубы, ощетинившиеся штурвалами вентилей и задвижек. Наверное, это была какая-то техническая камера или большой смотровой колодец: явных дверей нет, а попасть сюда можно только сверху, через люк, в данный момент открытый и являющийся здесь единственным источником освещения. Из люка спускалась штатно привинченная к полу вертикальная металлическая лестница.

Передо мной стояло знакомое зеркало в старой резной раме. На полу лежало шесть тел: пятеро детских и одно профессорское. Дети спали глубоким сном, их здоровью ничего не угрожало. Квиррелл же… ему осталось минут десять от силы. Внешне он выглядел не очень хорошо, но главный ужас творился внутри: там не сохранилось ни одного живого и не сгнившего органа. Последние дни профессор существовал не иначе как на магическом метаболизме, удерживая мёртвое тело каким-нибудь «Репаро» и душу в нём — одной лишь железной волей. Долго так не протянешь: нужно же когда-то и спать, но здесь, наверное, помог «подселенец» и разбиение суток на вахты.

Тратя магию на этот поединок, Квиррелл сжигал оставшееся время своего существования. Он поставил всё на «зеро». И проиграл.

В помещении над головой продолжала наигрывать волшебная арфа. Похрапывало несколько огромных глоток.