Сегодня у меня выходной. С трудом выпросил его вчера сперва у Иваныча, а потом и у мастера, пообещав, что в воскресенье буду работать за четверых. Вместе со мной отгул получил и Шурик, правда, не на полный день, а только лишь до обеда.
Причины филонить у нас оказались разные. Я сослался на «требование военной кафедры», помахав бумажкой с печатями, выданной мне неделю назад подполковником Ходыревым, Синицын же продемонстрировал телеграмму отца, в которой Григорий Григорьевич настоятельно просил сына встретиться с ним утром в Москве. Вообще говоря, Шурика со стройки отпускать поначалу не собирались, однако когда он, проявив недюжинное красноречие, расписал в красках, кто у него отец, откуда летит и что собирается передать в качестве подарков сыну и его новым друзьям, Петрович сломался. Литровая бутыль шотландского самогона оказалась неубиваемым аргументом. К тому же мой приятель клятвенно пообещал не прятать ее под подушкой, а оприходовать тем же вечером в «тесном» кругу коллег, товарищей и наставников.
В итоге Шура Синицын с утра пораньше укатил на встречу с отцом, а я, пользуясь моментом, продрых почти до полудня. Паша с Мишей должны были появиться часам к двум, так что времени, чтобы встать, умыться, привести себя в божеский вид и набить брюхо чем-нибудь калорийным, хватило с лихвой.
…На том, чтобы я называл их обоих исключительно по именам и на «ты», настоял Ходырев-младший. Вживаться мол, надо в образ мажористого лопуха. С его доводами я согласился, так же как и Смирнов с Кривошапкиным: надо, значит, надо. Тем более, что тот же Павел, к примеру, парнем оказался весьма компанейским, с которым можно и за жизнь потрепаться, и подколоть без обид, и самому огрести от него, если случайно подставишься. Понятно, что на занятиях по ВП никакого панибратства со мной он не допустит, но вот вне службы, как выяснилось – запросто.
Со Смирновым получилось еще интереснее. В «Макстрое» двухтысячных отношения у нас с ним сложились вполне доверительные и, можно сказать, дружеские, поэтому лично для меня (когда отошел от первоначального шока) проблем с переходом на «ты» почти не возникло. А он, видимо, заранее проинструктированный руководством, со своей стороны этот переход форсировал. В результате чего в бильярдной быстро организовались две разновозрастные компании. Один стол оккупировали мы: капитан Кривошапкин, старлей Смирнов и я. На втором гоняли шары старшие (как по возрасту, так и по званию) офицеры: два майора и один подполковник.