– Она убила их, – прошептал Тис. – Убила своих родителей. Тид ничего не мог сделать. Отец… Мисарты вытащил посох из-под сутаны, ударил им о землю, и Тид упал.

– Он слишком стар, – вздохнул Бейд. – Лет семьдесят назад никакой колдун не смог бы сбить Тида с ног. Хотя уже тогда он был стар.

– Она убила их, – повторил Тис. – Без визга, без ничего. Так же, как Алаин убила Спрая. Просто протянула руки в их сторону и сжала кулаки. Освободилась.

– Это уже не Йока, – покачал головой Бейд.

– Будь я проклята, – прошептала, не поднимаясь с пола, Мисарта.

Глава двадцать вторая Последствия и разгадки

Глава двадцать вторая

Последствия и разгадки

В первых числах последнего месяца весны неугомонная троица, а также Тис и Джор праздновали свои двенадцатые дни рождения, а так как шли эти дни рождения сплошной чередой, то все пятеро решили дождаться последнего дня, выждать еще один день, чтобы никому не было обидно, и уж тогда отпраздновать по-настоящему, тем более, что Брайдем объявил итоговые испытания для обоих потоков завершенными (что произошло почему-то раньше, чем в прошлом году) и повод для радости таким образом удвоился. Сиона, которой подругами было предложено получить разрешение на празднество в каминном зале для всего потока, немало этому удивилась, потому как не могла даже и подумать, что для подобной и, как ей казалось, безобидной затеи нужно отдельное разрешение, но за разрешением к Брайдему отправилась, а когда вернулась, то сообщила, что в ближайшие дни подобные праздники еще у нескольких воспитанников, а старосте второго потока Бласу стукнуло те же двенадцать как раз в этот день, и неожиданно оказалось, что праздник для пятнадцати человек превратился в праздник для тридцати пяти, а если считать и заглядывающих время от времени в каминный зал наставников, то и для всех сорока. Угощениями служили все те же пирожки, которые Брок научился не только таскать с кухни, но и с немалым мастерством печь, и ягодный отвар, для изготовления которого не требовалось никакого мастерства, а только мед и сушеные ягоды. Слово за словом – шум и гам обратились поочередным рассказыванием разных историй, а когда стемнело, Джай притащил из своей комнаты снокскую лютню и прекрасным голосом под вздохи девочек второго потока спел несколько даланских баллад, а уж когда неожиданно для всех что-то запела на мисканском хрупкая Тинга, которой начала подпевать отчего-то побледневшая Гаота, то Тис понял, что праздник удался. Он выбрался из каминного зала и остановился посреди погруженного в сумрак крепостного двора, над которым сияли в темном небе весенние звезды.