– Он знал, кто твоя мать? – спросил Тис.

– Она сама призналась, – сказала Мисарта. – Сразу. Сказала, что служит Черному Кругу, но не хочет, чтобы ее дочь попала в Черный Круг.

– А он разве не подумал, что это тоже может быть тонким расчетом? – спросил Тис.

– Это и было тонким расчетом, – прошептала, наливая глаза слезами, Мисарта. – Или ты думаешь, что я появилась на свет от большой любви? Там знали о моем предстоящем рождении. Они задумали меня. Испекли, как куклу. И моя мать так и сказала Чуиду. Они ждут, что я стану своей в Стеблях. А ей нужно, чтобы я стала такой, как Чуид.

– Почему? – спросил Тис и закрыл глаза, вспоминая, как мать Мисарты убивала его мать.

– Потому что внутри себя… – Мисарта прерывисто вздохнула, – она все понимает.

– Почему же она на той стороне? – спросил Тис.

– Потому что та сторона победит, – прошептала Мисарта. – Скорее всего победит. Может победить. И лишь оттуда она сможет меня спасти.

– Она ищет оправдание, – сказал Тис.

– Вот ведь… – вдруг всхлипнула и засмеялась, перемежая смех рыданиями, Мисарта. – Надо же… Я ведь сказала ей те же самые слова.

– Ты часто видела ее? – спросил Тис.

– Она приезжала раз в год, – сказала Мисарта. – Сначала привезла меня, когда отняла от груди. Мне был год. И оставила. А потом просто приезжала ко мне. Когда я была у Чуида. Но почти не говорила со мной. Сидела рядом. Молчала и держала меня за руку. И я чувствовала зло и ненависть, которые переполняли ее. Зло и ненависть не ко мне. Но они были перемешаны с любовью ко мне. Это было невыносимо… Иногда рассказывала про своих братьев и сестер. Их же было шестеро. Три брата и три сестры. Пару раз приезжала с Дейком. С одним из братьев. Скорее всего, с проверкой, что я еще жива. Чуид уходил в такие дни, но теперь, думаю, что Чуиду пора менять место жительства. Проверок больше не будет. После того, что случилось, Гантанас меня больше туда не пустит. Я его предупредила, но он и сам понял. Ты знал, что на южной башне есть голубятня? Она не простая. Так что, надеюсь, Чуида уже предупредили. И, похоже, теперь я буду вроде тебя. Перебежчицей. О чем ты думаешь?

– О том, что если бы ты должна была солгать мне, то это была бы самая естественная и безошибочная ложь, – сказал Тис.

– Я знаю, – кивнула Мисарта. – Но мне больше нечего сказать. А знаешь, что к этому предположению добавил Гантанас? Он сказал, что я просто должна была оставаться хорошей и доброй, хотя я себя особенно хорошей и доброй не считаю. Но все равно. Знаешь почему?

– Потому что тебя не пропустили бы в крепость четыре предела, – понял Тис.