– Я крик слышал.

Ускорившись, Ратибор нагнал товарища и остолбенел от увиденного. Драконид волочил мёртвую нандийку. Надрываясь, Игун тащил тело вдвое тяжелее его самого. У нандийки на груди расходилось кровавое пятно от десятка ножевых ран.

Ратибор подошёл к товарищу и остановился безучастно. Обескураженный, турич не понимал, помогать ли Игуну или ругаться на него.

– Шла по тропе, – пояснил драконид. – Чего ей тут понадобилось в такую рань?

– И что произошло?

– Да ничего. Набросился сзади и прикончил.

– Зачем?

– Вдруг она наш лагерь заметила? Доложит о нас местным, они за нас и возьмутся.

Пыхтя, Игун положил грузное тело на краю обрыва и привалился плечом к дереву. Восстанавливая дыхание, драконид посмотрел вниз, где чернела стоячая вода.

– Ты убил женщину? – зарычал шёпотом Ратибор. – Мог пропустить своей дорогой, но решил убить?

– Тебе она кажется безобидной. А вот хер её знает.

Игун обошёл нандийку и ногой столкнул с обрыва. Убитая скатилась к самой воде, подмяв стебли осоки.

– Да, взял грех на душу, – с вызовом сказал драконид. – Зато избавил нас от неприятностей.

– Что же ты был за судьёй, раз теперь у тебя такая справедливость?

Сплюнув, Игун произнёс:

– Я уже жалею, что мы с Сагиттой связались. Без неё благородная дурь бы из тебя быстрее выветрилась. А то увидел святошу крылатую и вспомнил блядские законы Джовиты.

– Я бы понял, если бы была необходимость.

– А ты уверен, что её не было?

Ратибор услышал шум внизу и взглянул на убитую. Подле неё из воды выбрался рак размером с волка и, клекоча, ощупал добычу усами. А затем тварь задрожала и рассыпалась на целый ворох раков поменьше. Падальщики облепили нандийку и с аппетитом принялись за трапезу.

– Что за судьёй я был? – хмыкнул Игун. – Тебе это зачем? Передумал Абриха убивать, судить его хочешь?