– Я пойду одна.

– Нет! – Пейтон зажмурилась. Меньше месяца назад Юрий убил ее отца, а до этого похитил и превратил в зомби ее брата. Не хватало еще и мать потерять. – Должен же быть какой-то еще выход!

– Выхода нет. Юрий пришел за мной. Я – угроза его работе. И я – та, кого ему необходимо захватить. Он потребует, чтобы я рассказала ему о своих намерениях и сотрудниках. Взамен я буду настаивать, чтобы он отпустил вас. Или по крайней мере, чтобы вас не трогали и снабжали всем необходимым, пока не закончится война из-за «Зеркала». – Лин тяжело вздохнула. – Ему нужна только я, до остальных ему нет дела.

– Именно! – воскликнул Найджел. – Поэтому он всех нас прикончит!

– Сомневаюсь…

– Сомневаешься?! – Найджел повернулся к Адамсу. – Это ведь военный вопрос? Старшина, вы в этих делах самый опытный. Прошу вас, сформулируйте…

– Вы мне не указ, доктор. – Адамс повернулся к Лин. – Мэм?

– Когда я выйду, разделитесь и укройтесь. Родригес и боевики «Китиона» пойдут со мной.

– Разве нам не нужны заложники? – раздраженно бросил Найджел.

– Нет, – ответила Эйвери. – Не нужны. Нам нужна способность обороняться, а подземный лагерь для военнопленных строить не из чего.

– Мы могли бы запереть их здесь.

– И позволить им уничтожить нашу находку? Занимайтесь наукой, доктор. – Эйвери повернулась к Лин и попросила продолжать.

– Родригес останется с одним из боевиков «Китиона» в зоне радиоприема. Он будет передавать результаты моих переговоров с Юрием.

– Переговоров? – пробормотал Найджел. – Или капитуляции?

Лин не ответила. Она подошла к Пейтон, взяла ее за плечи и, не мигая, посмотрела прямо в глаза.

– Я тебя очень люблю.

Пейтон была потрясена. Ее мать проявляет нежность? Да еще и в присутствии чужих людей?

Стену в душе Пейтон прорвали эмоции. В уголке глаза образовалась и скатилась по лицу слезинка. В любой другой момент доктор устыдилась бы и побыстрее вытерла ее, но в этот момент отпустила ее на свободу, как последнюю песчинку в песочных часах, символ проведенного с матерью времени, которое, похоже, подходило к концу.

Севшим от обилия чувств голосом Пейтон ответила:

– Я тебя тоже люблю.