Смотрю на поникшую голову несостоявшейся колдуньи, на ее грустный взгляд, опущенные плечи и до того неловко становится. Действительно, ну чего мне стоило подыграть? Нет же, болван, уперся рогом. Кому нужна сейчас правда? И дураку ясно, что девушка знать ни о чем не знает, и вряд ли помочь сможет в сложившейся ситуации. Могли бы приятно провести вечер, теперь же ждет меня дорога дальняя в опостылевшую казарму.

- Подожди, не гаси, - останавливаю я девушку, попытавшуюся залить тлеющую траву. – Есть у меня одна мысль.

Собираюсь с духом и начинаю тихонько напевать колыбельную:

- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок и укусит за бочок.

- Что это за язык, Лаарнийский? – в глазах девушки вспыхивает огонек любопытства.

- Т-с-с, - прикладываю палец к губам и продолжаю, - и утащит во лесок, под ракитовый кусток.

Перед глазами стоит мамкино зеленое платье с красивыми домиками. Избушками, в которых непременно хотелось жить самому, чтобы во дворе была конура с собачкой и стройной березой. Во рту ощущается резиновая соска, но спать не хочется. Я только притворяюсь, закрывая глаза, сам же продолжаю мечтать о домике, в котором хорошо и уютно.

Дым клубится все больше – начинает щипать глаза, в горле першит. Пытаюсь проморгаться, но становится только хуже. Сквозь густую пелену начинают мельтешить озорные огоньки, словно кому-то в голову пришла идея включить проектор. Еще пожар здесь устроить не хватало. Наклоняюсь над столом, и сквозь выступившие слезы с трудом нахожу стакан с водой. Обильно заливаю тлеющую траву в чашке, так что мутная жидкость плещет через край, оставляя на столе темные разводы.

Легкие буквально горят огнем, так что дышать становится невозможно. Не выдерживаю, вскакиваю на ноги и устремляюсь к окну. Опускаю ручку и распахиваю створку, в ожидании морозной свежести.

С улицы потянуло, но не дерзким морозцем, щиплющим щеки и нос, а застоялой сыростью, покрытой тиной и слоем прелой листвы. Усиленно моргаю, но продолжаю видеть все тот же дым на улице. Неужели с квартиры столько натянуло?

Это туман… Точно, густой и плотный туман, так что за несколько шагов становится ничего не видно. И удивительно светло на улице, словно не поздний вечер, а раннее утро. Вытягиваю руку в окно и пытаюсь почувствовать температуру окружающей среды. Может положительные пятнадцать, может двадцать, но точно не ниже ноля. Ни о каком календарном декабре не может идти и речи.

- Что за ерунда здесь творится? – поворачиваюсь к девушке. Дым в комнате практически полностью рассеялся, и я без труда различаю предметы обстановки. Девушка продолжает сидеть на стуле, чуть склонив голову. – Элеонор?