С подставного фюрера летит топорный костюм, который ему выкроили из черт знает чего. Взамен ему помогают надеть копию мундира, в который сейчас облачен настоящий фюрер.

– Теперь это. – Лабберт снимает с себя плащ и протягивает «фюреру». – Накройся им с головой, так, чтобы торчали только глаза. Ни жители города, ни солдаты, ни кто-либо еще не должны увидеть тебя, перемещающегося по улицам города. – Затем Лабберт удовлетворенно кивает и обращается к группе: – Один из вас вместе с этим человеком, – указывает на помощника Бормана, – отправится вперед прокладывать путь. Каждые тридцать секунд необходимо сообщать обстановку и говорить обо всех, кто повстречается вам на пути. Дальше я сам решу, что делать. Таким образом, мы должны будем добраться до кабинета Гитлера, где к тому времени его усыпят.

– Что сделают? – изумляется старший группы. Он сразу понимает, в чем дело. – Разве он идет не по своей воле?!

– Фюрер находится в плохом психическом состоянии, – заявляет Лабберт. – Для него будет лучше, если мы позволим ему избежать стресса, связанного с эвакуацией. Он проснется и будет нам очень благодарен. Всё! Больше никаких вопросов! Приступаем к операции.

Спецназовцы проделали такой путь не для того, чтобы спорить. Однако факт, что лидера нации придется похищать, никого из них особо не радует.

Старший кивает и встает с деревянной скамьи.

– Приступаем, – объявляет он и активирует встроенную в шлем радиосвязь.

Мартин Борман, стараясь казаться непринужденным, прохаживается возле стола, со стороны которого на него подозрительно смотрят глаза Адольфа Гитлера. Геббельс занял свое прежнее место в кресле у стены. Бормана заботит овчарка Блонди, валяющаяся у ног фюрера: ведь почуяв, что её хозяину грозит опасность, она в два счета набросится на обидчика. Прежде, чем вколоть первую дозу снотворного, проклятую псину необходимо убрать из кабинета, думает Борман. Но не сказать же ему: твоя собака мешает вогнать тебе иглу! Геббельс понимает, почему так долго целится Мартин, но требование убрать животное может навести на подозрения. Сюда сразу же влетит этот верзила Гюнше, и операцию можно считать проваленной.

Но, видимо, сегодня счастливый день. В кабинет входит Ева, женщина, сорок восемь часов назад ставшая законной женой Гитлера. Ее нисколько не смущает напряженная обстановка и трое мрачных мужчин: она по-детски, без притворства, взывает к Блонди:

– Ко мне, хорошая! Ко мне! – Овчарка подпрыгивает и, виляя хвостом, бежит к Еве. – Ади, я ненадолго заберу её у тебя.

Ади кивает:

– Её как раз пора покормить.