— Да, славно тут у них! — сказал сам себе Павел Илларионович, купил палочку с причудливо прикрепленной к ней оранжевой черешней, отчего палочка была похожа на кукурузный початок, и, обкусывая с нее ягоды, выбрался из толпы. Покинув базар и пройдя два квартала, он наконец почувствовал, что в лицо ему пахнул теплый соленый ветер.

Это было море! Море, которое столько лет он не видел. Еще один поворот — и в лицо брызнул яркий свет, пестро и мелко забегали в волнах солнечные лучи. Здесь, над набережной, уже вовсю веял пришедший из морского далека ветерок, вверху с картонным стуком ударялись друг о друга листья пальм, от воды несся детский плач и слышались нестройные голоса взрослых, играющих на песке в курортные игры кинг и очко.

— И тут у них славно! — сказал опять Пухов, но купаться не стал, а, вернувшись в гостиницу, набрал по телефону код Паратова и, как только бесстрастный автомат соединил его, сообщил кому-то, говорившему мерным начальственным голосом, что прибыл на место и что думает задержаться здесь не больше двух дней.

— Смотри, не больше, — барственно ответил голос, — а то, сам знаешь, командировка летом на Черное море — очень все это нехорошо выглядит... Кстати, у тебя в Посошанске снова появились какие-то фигуры. Проходят сквозь людей. Прямо голография. Думаешь, опять тарелки?

— Тарелок больше не будет, — уверенно сказал Пухов, — но возможность каких-то остаточных явлений не исключена. Вернусь, сразу же разберусь.

— Значит, мне можно не волноваться?

— Нет...

На этом разговор кончился. Павел Илларионович хотел было еще заказать разговор с Посошанском, но междугородная ответила, что такой разговор она может дать только через сутки. И то сейчас, летом, когда все линии перегружены, она ничего не гарантирует.

— Ну, раз перегружены...

Павел Илларионович еще раз принял душ, сел отдохнуть в стоящий около открытого настежь окна шезлонг и, прежде, чем закрыть глаза, решил, что фантомы, или голографические фигуры, несомненно, имеют то же происхождение, что и те, которыми ему пришлось заниматься. Мало того, вспомнился ему и разговор в камере на первом этаже милиции, доброжелательное лицо собеседника и какие-то слова, которые он, Пухов, тому сказал, но сейчас забыл и которые могли иметь отношение к появлению в Посошанске новых призраков.

Закрыв же глаза, не стал Пухов спать, а принялся размышлять над тем, что привело его в южный курортный город. Не случайно встретила его у здания вокзала «Нива», знали здесь о его приезде, лично с Пуховым имел несколько телефонных разговоров местный начальник милиции с грозной фамилией Пирцхалава. Четко и быстро сработали вапшавельские детективы, и уже знал Пухов, что все визитеры из Посошанска, чьи имена открыл ему зеленый сейф, почему-то не задерживались на местном пляже, не совершали экскурсий в расположенную рядом электрифицированную пещеру, не ходили пешком к белому дому жившей недалеко от Адлера романистки Лидии Чарской. Все, наняв такси, ездили в расположенную в горах Солнечную долину, на строительство птицефабрики.