Хорус кивнул. Острый язык скользнул вдоль заостренных зубов.

– Ты получишь свою победу и все триумфы, которые тебе причитаются. И как только ты выполнишь задание, которое я тебе дал, все существа в галактике будут знать твое имя и будут трепетать при одном лишь его упоминании… Никто не усомниться в успехе любого твоего начинания.

Пертурабо с восхищением внимал словам брата.

– Только тебе по силам сделать подобное, – Хорус обеими руками сжал наплечники Владыки Железа и пристально посмотрел ему в глаза. Жар тела Магистра Войны раскалил доспехи его брата. – Ты найдешь способ провести титанов через стены, Пертурабо, – произнес Луперкаль, – прямо во Дворец Императора.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Семь бичей

Возвращение кошмаров

Враг говорит

Внешние оборонительные сооружения Дворца, Стена Дневного Света, секция 16-ать, 15-ое число, месяц Квартус

Кацухиро все еще был жив.

Он не знал, почему так вышло. Иногда Кацухиро думал, что уже умер и попал в какую-то суровую загробную жизнь. Он серьезно болел и очень сильно устал. Когда третья линия была брошена, во время отступления Кацухиро испытывал сильное чувство стыда, хотя укрепления и потеряли всякое значение в качестве оборонительной позиции – там, где землю некогда рассекали ровные линии валов пласкрита, ныне находились лишь груды расколотого камня, превращенного в холмы и лощины бесконечными бомбардировками, а воздух был пропитан вонью трупов, лежащих среди руин.

Бастион-16 стоял. Теперь он находился перед позицией Кацухиро, и тот чувствовал себя в безопасности, сидя за укреплением, словно бы у бастиона была спина, за которой скрывался солдат. Форт стоял перед глазами, и призывник наблюдал, как тот медленно разрушается: его пушки умолкали, а поверхность покрывалась трещинами и впадинами. Это наполняло Кацухиро отчаянием – он словно бы наблюдал за медленной смерть любимого друга.

И все-таки Бастион-16 стоял, а другие – нет. Их развалины возвышались над полем битвы, словно уродливые, коричневые от кариеса, пни зубов в гниющих деснах.

Месяц тянулся мучительно медленно.

Если время могло болеть, значит, сейчас оно было больно, а дни сочились из него, словно гной. Один за другим семь бичей обрушивались на внешние укрепления, опустошая ряды их защитников. Сначала они проявлялись в фурункулах, оспе и грибковой гнили, но новые болезни ставили в тупик посланных в войска медиков: красная слепота, пенное бешенство, чума насекомых-паразитов, пожирающих людей изнутри, и, наконец, унизительная, мучительная смерть от Кровавой Дизентерии.

Умер капитан Джайнан. Погибло так много людей…