– Что случилось?

Она уставилась в окно, сцепляя и расцепляя пальцы.

– Милая?

Эйми развернулась к нему и сказала, глядя в упор:

– Ты глупый, глупый мальчишка.

Ее слова были ударом ниже пояса. До этого он испытывал облегчение от разговора с ней, от рассказа о собственном торжестве. Оттого, что сидел в этих украденных минутах покоя и красовался перед женой.

– Я не…

– Что, по-твоему, должно было случиться? – прошипела она, и это было хуже, чем крик. – Ты хоть подумал об этом?

– О чем это ты?

– Неужели ты настолько слеп?

Эйми шагнула к нему, и свет пламени, который минуту назад делал ее такой привлекательной, теперь лишь подчеркивал ее ярость.

– Слушай, – сказал Итан, – я знаю, это выходит за пределы обыденности, но ты должна понять: мы отдавали себе отчет в том, что это самое большое открытие со времени… ну, не знаю… расщепления атома.

– Именно. Вот именно. И в каких целях было использовано то самое открытие?

Он изменился в лице от ее слов.

– Итан, у тебя семья. Дочь. А ты со своим дружком затеваешь этот маленький научный проектик…

– Слушай…

– …который изменит весь мир. Изменит все. И тебе не приходило в голову, что люди захотят забрать это у вас?

– Я… – Он выдохнул. – Я ученый. Я просто хотел знать.

– Поздравляю. Ты войдешь в историю.

Презрение в ее голосе потрясло его. Они оба были добропорядочными либеральными интеллектуалами, умели говорить и слушать. Да, иногда, конечно, ссорились, но без скандалов. Они были женаты не первый год, но он ни разу не слышал, чтобы она говорила вот так.