И опять же его дети страдали по его вине. Не в каком-то метафорическом, а в буквальном смысле. Планшетник на его коленях раз за разом повторял одну и ту же запись. Весь этот ужас длился всего десять секунд: Сорен входит в ресторан, одному охраннику перерезает горло, другому – плечевую артерию и направляется к нему. Купер швыряет в него стул, запрыгивает на стол, атакует. С глуповатым выражением смотрит на свою перерезанную почти пополам руку. Бежит Тодд. Киллер поворачивается, поднимает локоть. Глаза мальчика стекленеют, тело обмякает. Купер бросается на кинжал, и тот вонзается ему в сердце. Он падает рядом с сыном, а Сорен уходит.

Остановка. Возвращение к началу. Сорен входит в ресторан…

Купер заставлял себя снова и снова смотреть это, но потрясение не уменьшалось, происходящее на экране не утрачивало своего ужаса.

Он потер глаза здоровой рукой. Его сын неподвижно лежал на больничной кровати, дышал, но не более того. Руки утыканы иглами с трубками. Бритая голова обмотана бинтами.

Когда ушли Эпштейны, Купер убедил Натали лечь. Она возражала, но усталость взяла свое, и она устроилась в соседней комнате вместе с Кейт. А Купер думал, что ему больше никогда не удастся уснуть. Действие болеутоляющих прекращалось, и у него возникло ощущение, будто в грудь ему вонзаются когти, а руку пилят раскаленной бензопилой. Боль – это воздаяние, несоразмерно крохотная месть за его гордыню. Как и бесконечный просмотр видео. Как и возникающая перед его мысленным взором картинка сосредоточившихся у Новой Земли Обетованной войск. Семьдесят пять тысяч – немыслимо избыточная сила. Речь шла не о том, чтобы подавить территорию сверходаренных, а о том, чтобы стереть ее с лица земли. Даже здесь, в подвальном этаже, он слышал рев проносившихся над городом самолетов.

Если бы он мог отдать чудом возвращенную ему жизнь за то, чтобы Тодд встал и пошел играть в футбол, он сделал бы это без колебаний. Но даже это казалось ему всего лишь отсрочкой. Джон Смит получит свою войну, и в мире заполыхает пожар. Никто не был в безопасности.

«А ты сидишь здесь и ничего не можешь сделать. Черт побери, ты даже сына своего не смог защитить».

Купер почувствовал, как изнутри наружу рвется крик, и представил его в виде ударной волны, которая сметает все на своем пути, оставляя после себя плоский мир. Но если последние месяцы и научили его чему-то, так это пониманию того, что он всего лишь человек.

За неимением других полезных занятий он ткнул пальцем в планшетник, закрыл видео и открыл досье на Сорена Йохансена, человека, который пытался убить его сына.