«За этих троих».

– Привет, – кивнул он, приглашая ее присоединиться к семейному объятию.

Они долго стояли так. Наконец он сказал:

– Думаю, вероятность очень невелика.

– Что?

– Нет, я себя глупо чувствую.

– Па, ты о чем?

– Я просто подумал, есть ли хоть маленький шанс… и если вы скажете «нет», то ничего страшного, но, может быть, вы, ребята, не откажетесь от гамбургеров с молочным коктейлем?

Дети побежали собираться – курточка и шапка Тодда, любимая и потрепанная новая книга Кейт, а какой у нее классный шарфик! Купер отпустил их, он упивался семейным теплом, отвечал на вопросы, ерошил им волосы. Натали казалась какой-то далекой, и он скосил на нее глаза, чуть не спросил, все ли у нее в порядке, но передумал. Вместо этого взял ее руку и пожал.

Утром после сражения он и Натали изображали перед детьми бесстрашных родителей, говорили, что все прошло не так уж плохо. Делали вид, что нет сгоревших зданий, не замечая, что на тяжелых грузовиках прибывают солдаты в форме, что на улицах еще лежат тела, а в городе стоит запах дыма и крови. И только когда дети легли спать, у них появилась возможность поговорить.

Натали рассказала ему о сражении – поначалу спокойно, но потом стала отводить глаза, ее пальцы размазывали по столешнице просыпавшийся молотый кофе. Голос стал глухим, по мере того как она описывала события дня и ночи. Говорила она о том, что видела. О том, что делала. О том, что не знает, сколько человек убила, но не сомневается – немало. О том, что прицеливалась и нажимала на спусковой крючок снова, и снова, и снова, и снова. Что бросала бутылки с бензином в живых людей и слышала их крики, чувствовала запах их подожженных волос, а потом убивала их товарищей в свете от горящих тел.

Потом она плакала, а он держал ее, шептал, что все в порядке, хотя они оба знали: он лжет. Он был солдатом, всегда был, и его так глубоко ранили не столько убийства, а мысль о том, что это делала Натали.

– У тебя не было выбора, – сказал он.

– Конечно, – кивнула она и уткнулась головой в его грудь.

Натали не опасалась, что с ней случится нервный срыв, не сомневалась в правильности своих действий. Она целиком отдавала себе отчет в своих поступках. Но он видел произошедшие в ней перемены, видел, что ее мир стал более темным местом, и знал: ей теперь всю жизнь тащить на себе этот груз. Не каждую минуту, даже не большую часть времени – груз всегда будет оставаться на ее плечах.

«Ты обязан ей всем. Всем, что есть чистое в твоей жизни, ты обязан Натали. А ты не дал ей ничего, кроме страха и боли. Ты должен делать для нее больше. Делать то, что мы делаем для наших детей», – подумал он.