— Жерар!..

Она осеклась, окинула визитёров растерянным взглядом: Жерара с ними не было.

— Где мой муж?

— Ваш муж, полагаю, в тюрьме, — сухо ответил ей один из полицейских. — Могу вас порадовать разве что тем, что и вы там окажетесь в ближайшие минуты.

— Что? — удивление и возмущение молодой женщины нарастали, как снежный ком, катящийся с горы. — Вы с ума сошли!

— Вы арестованы, мадам Ларм! Вот ордер!

Ошеломлённая Мадлен взяла в руки зловещую бумагу: да, действительно, городской судья выдал ордер на её арест — по обвинению в распространении паники, ложных слухов и в клевете на правительство.

— Не понимаю… — растерянно пролепетала Мадлен.

— Прошу вас сесть в машину! Не заставляйте нас применить к вам силу!

На пороге появилась сонная Изабель:

— Господа, чего вы хотите от моей подруги?

Полицейский молча протянул ей ордер на арест Мадлен. Изабель пробежала его глазами и тихонько вскрикнула.

— Так вы садитесь в машину или нет? — угрожающе обратился полицейский к Мадлен.

— Нет! — в отчаянии воскликнула молодая женщина. — Вы не имеете права! Сегодня же и Марселия признает власть Совета!

— Советую вам не отягощать своё положение подрывными призывами, — глухо произнёс полицейский и вынул из-за пояса наручники. Мадлен с ужасом уставилась на блестящую сталь и попятилась в дом.

— Оставьте её в покое! — в отчаянии выкрикнула ясновидящая. — То, что вы делаете, это подло!

— Видит Бог, я не хотел этого, — вздохнул полицейский и, держа перед собой наручники, двинулся к Мадлен. Она негромко вскрикнула, вскочила в квартиру и, с помощью Изабель, попыталась закрыть за собой дверь. Однако снаружи навалились трое здоровенных мужчин, распахнули, вломились в дом… Теряя рассудок, Мадлен бросилась в комнату — её нагнали, повалили на пол, холодная металлическая клешня охватила её левое запястье, рванула, выворачивая руку, за спину. Женщина попыталась освободиться — тщетно, сильный полицейский навалился, выворачивая и правую руку… Ещё секунда — и на правом запястье защёлкнулся браслет наручников. Мадлен закричала от ужаса.

— Мама, мамочка! — заплакал поблизости Пьер. Её грубо подняли с пола и потащили к выходу. Волосы женщины растрепались и закрыли лицо, а наручники на запястьях не позволяли поправить причёску, и из-за этого она сейчас еле могла смотреть. Мальчик бросился за матерью, пытаясь удержать её — его оттолкнули так, что он чуть не упал.

— Не смей бить ребёнка, свинья! — завизжала Изабель и огрела полицейского диванным валиком. Тут же на неё набросились двое сослуживцев героя событий. Ещё через полминуты обеих женщин, беспомощно сопротивляющихся, скованных наручниками, исцарапанные ногтями ясновидящей полицейские выволокли на улицу. За ними бежал плачущий Пьер, а в доме голосила Клара. Пленниц усадили в машину. Изабель всхлипывала, негромко ругала полицию и правительство. Мадлен ощущала невыносимый ужас, словно своих детей она больше не увидит. Этот ужас налипал, наваливался, душил, обволакивал сознание, угрожая убить молодую мать или свести её с ума. Усилием воли женщина попыталась отогнать невыносимое ощущение.