— Да, — искренне согласился Рычащий. — А что за святой?

— Не знаешь? — удивился Реми. — Святой Этьен, покровитель воинов, пилигримов. И охотников. Никогда ему свечки не ставил?

— Ставил, — не моргнув глазом, соврал Рычащий. — Только я не понял, что это он и есть. Почему с копьем — ясно, а вот что значат книга и змея…

— Ну, змея как бы опасности на пути, а книга… — Реми задумчиво сморщил нос. — Не, не помню. Что-то про истину. Спроси у отца Кристофа, уж он-то ответит. Видишь надпись?

По краю подставки шли убористые буквы.

— «В деянии возможно и благо, и зло, в бездействии — лишь зло» — слова святого Этьена. Отец Кристоф привез санктор из Земель Песка.

— Он был за Мор Браз?! — от удивления Рычащий оговорился, назвав море, как принято у луньеров. Слава Луне, Реми не обратил внимания.

— Ну да, а что ты удивляешься. Он участвовал в походе к Святому городу. Вроде был полковым капелланом. Сам командор Годфруа подарил ему санктор. Отец Кристоф его очень бережет.

— Ногу свою он тоже там покалечил?

Реми поежился.

— Наверное, — неохотно произнес он, — я спрашивал, но он не любит вспоминать.

Мальчик осторожно вернул санктор на полку. Поправил фитилек светильника, осенил себя знаком. Рычащий прищурился. Яркий огонек искрился на тусклой поверхности серебра. Святой опирался на копье, и змея беззвучно шипела, поднимаясь по древку.

— А что это будет?

— Не знаю пока. Не придумал.

Реми подкинул липовую чурку на ладони. По привычке сморщил нос, и веснушки проступили ярче. Рычащий еле заметно усмехнулся.

Они придвинули скамью к печи и сидели рядышком. Рычащий откинулся на резную спинку, жмурясь от яркого пламени, а Реми устроился ближе к огню, поджав под себя ноги и разложив вокруг разные железные штуковины.

По закрытым ставням стучали дождевые капли. Осень вошла в полную силу: дни стали короткими и хмурыми, сырой ветер сорвал последнюю листву и гнал низко над землей тяжелые растрепанные тучи. Рычащий, как ни старался, не мог почувствовать силу ночного светила: то ли из-за людского обличья, то ли луна уже окончательно состарилась и сошла на нет.

Он уже пару дней как начал вставать с лежанки. Раны затягивались, но слабость все еще одолевала. Прошаркав несколько шагов, Рычащий покрывался потом, голова кружилась, и приходилось делать передышку. Будь у него лунный камень, выздоровление бы пошло быстрее, но что толку теперь горевать…

Отец Кристоф бывал дома лишь вечерами. Рычащий никогда бы не подумал, что у священника столько забот. Кюре то правил службу в старой деревянной церквушке на пригорке (луньер видел ее из окна), то разбирал всяческие споры между селянами, то навещал недужных. Так что Рычащий почти все время проводил вдвоем со щенком, что, по правде, его ничуть не расстраивало.