Арсений обреченно посмотрел жене вслед.

Варенье… Яблочное, разумеется. Княгиня сама варит. Собственноручно. А полки в погребах уже ломятся. Нет, с этим надо что-то делать.

Князь усмехнулся. Пожалуй, зимой в столицу он повезет не только дочку… Да, решено. Этой зимой весь высший свет Маестаны будет угощаться яблочным вареньем.

И пусть только кто-нибудь попробует отказаться от гостинца.

Евгений Белов ПАРОМЩИК

Евгений Белов

ПАРОМЩИК

— Марек! Ма-а-а-а-арек! Ты где? Это… — Парень успел лишь широко открыть глаза от ужаса и удивления, прежде чем вонзившийся в сердце охотничий нож оборвал его короткую жизнь. Упасть в траву убитому не дали — крепкие руки подхватили падающего сзади и потащили в заросли кустарника на опушке небольшой рощи. Там труп бросили на землю рядом с еще одним телом, принадлежавшим мужику постарше.

— Кажется, тут их было только двое. Больше нет. Извините, мастер.

— Значит, надо поискать. Сам знаешь, для вечернего ритуала нам понадобится как минимум еще один. А лучше — два.

— Слушаюсь, мастер. Будем искать.

* * *

— Правее, правее бери, дурень ты слепошарый, не видишь, что там впереди, что ли? Тьфу, горе ты мое, чтоб тебя Бритые сожрали, все равно толку никакого! Эдакую корягу не заметить, это ж кем быть-то надо, а? Кротом, не иначе! Стой, да стой ты, хватит, давай-ка снова на течение выходим… Погоди, я помогу тут… Сейчас пройдем, вон между корягой и островком-то, вроде не больно там узко, как думаешь? — Седой, одетый в простую рубаху и застиранные штаны старик с обветренным лицом и повязкой на правом глазу показал рукой вперед.

— Пройдем, как не пройти! Только ты меня прости дядь Ян, а дальше так плыть все одно не сможем. Я и тебя-то еле вижу, а уж что там впереди — хоть ты убей меня, не могу разглядеть! — голос Оттона звучал немного обиженно и вместе с тем испуганно, а потому чересчур высоко даже для шестнадцатилетнего парнишки. — Утром бы еще прошли, а теперь, в темень-то, — точно говорю, не пройдем! Давай у давешних пастухов опять заночуем, а? И молока заодно возьмем, в городе-то завтра пить пригодится, а? Дядь Ян, дело же говорю, ну чего ты молчишь-то? А?

— Да что молчу, правильно все думаешь, малой. Давай к берегу забирай, а я пойду пока этим, на корме, скажу. Нет, это ж надо было ему, борову старому, в такой туман копыта-то откинуть! Вот же зараза, и жил — не как все, и помер теперь — тоже не ко времени!

— Тише, тише, услышат еще господа-то…

— Да пусть слышат, чего мне скрывать-то! Как думаю, так и говорю, и пусть они со злости хоть полопаются! Особенно этот, хранитель наш, чтоб его! Тошка, слышь, вот будет работы-то, ежели у него пузо со злости тут прямо и лопнет. Это ж мы с тобой вдвоем неделю будем лодку драить. Чего ржешь, как конь, вперед давай смотри! Так я говорю, вот не пойму, где ж их, орденских, откармливают? Они через одного ведь такие, как этот наш, поперек себя шире! И морды ихние, как на подбор, аж лоснятся все от жира-то! А потом удивляются, почему их Бритые жрут. Да я б на месте тех Бритых, разгвоздить их во все дыры, чтоб они издохли со всем потомством, так вот, на ихнем бы месте я б только орденских и отлавливал, на обед-то. В нем одном сала больше, чем в пятерых таких, как мы с тобой. Ну чисто племенной кабан с герцогской свинарни! Уй, зла на них не хватает!