— Адам — мой муж. Он заботится обо мне. Он увидел, как мне плохо, и пришел. Оттуда.

— Я помогу тебе. — Тарашкевич сделал маленький шаг. — Я помогу тебе выстоять. И спастись.

— Я люблю его. — В голосе Алеси послышались слезы. — Мне без него очень плохо.

Ее ноги подогнулись, и она опустилась на могилу. Заплакала. Священник присел рядом и осторожно коснулся ее плеча.

— Я понимаю твою боль. Мы понимаем. То, что мы хотим сделать, не радует нас. Но это нужно сделать.

Алеся дернула плечом, отбрасывая его руку.

— Мы сделаем это ради тебя и остальных, — продолжал говорить Тарашкевич. — Всего лишь один удар. Он не почувствует, но для него все кончится.

— Я люблю его, — сквозь слезы повторила Алеся, — зачем он меня бросил? Ведь он же знает, как мне плохо без него!

— На все воля Божья. Давай встанем. Нам надо начинать.

Священник почти поднялся, когда женщина резко толкнула его. Он упал, она взвилась и замахнулась на него топором.

— Не позволю!!!

Грохнул выстрел.

Алеся рухнула на могилу, распахнув руки, будто для объятия.

Тарашкевич вскочил и кинулся к женщине.

Кастусь трясущимися руками перезаряжал пистоль. Порох просыпался мимо, пыж никак не забивался, ствол ходил ходуном.

— Я убил ее, — всхлипывал лекарь. — Убил женщину. Убил…

Священник перевернул вдову на спину, ощупал ее голову.

На пальцах отца Яна Кастусь увидел кровь.

— О господи, — застонал эскулап и выронил оружие. — Что же я наделал…

Тарашкевич поднял голову и окликнул Рагойшу: