Внизу лежало Т-образное здание тюрьмы, ярко освещенное прожекторными вышками. С трех сторон площадку, на которой находилась тюрьма, окружали леса. С востока было поле, которое подступало к холму, где расположились Лоу и Мей. Это поле, думал Лоу, идеально подходит для стрельбы. Ничто не помешает полету гранаты. Когда придет время, зрелище получится завораживающее.

3

Двое мужчин сидели на корточках между передним бампером «флитвуда» и парадной дверью тюрьмы.

– Желаете исполнить эту почетную обязанность? – спросил Тиг.

Клинт сомневался в почетности этой обязанности, но кивнул и зажег спичку. Поднес к бензиновой тропке, ранее проложенной Тигом и Рэндом.

Тропка вспыхнула, от парадной двери огненным ручейком побежала через автомобильную стоянку, нырнула под внутренний забор. Там, на травяной медиане, разделявшей внутренний и наружный заборы, стопки покрышек сперва затлели, потом начали разгораться. Вскоре их свет отогнал тьму от периметра тюрьмы. В воздух поднимались клубы едкого дыма.

Клинт и Тиг вернулись под крышу.

4

В темной комнате отдыха дежурных Микаэла, воспользовавшись фонарем, обыскала шкафчики. Нашла пачку игральных карт «Байсиклз» и предложила Джареду сыграть в «Войну». Все остальные, за исключением трех бодрствующих заключенных, несли вахту. Микаэле требовалось чем-то себя занять. Было около десяти вечера понедельника. В последний раз она проснулась в шесть утра четверга и с тех пор бодрствовала, причем чувствовала себя прекрасно, лучше некуда.

– Не могу, – ответил Джаред.

– Что? – переспросила Микаэла.

– Очень занят, – ответил он и криво улыбнулся. – Думаю о том, что мне следовало сделать, а я не сделал. О том, что моим родителям следовало отложить последнюю ссору. О том, как моя девушка – ну, не совсем девушка, но вроде этого – заснула, когда я обнимал ее. – И он повторил: – Очень занят.

Если Джаред Норкросс хотел, чтобы его пожалели, Микаэла ничем не могла ему помочь. После четверга мир слетел с катушек, но рядом с Гартом Микаэла могла относиться к этому как к забаве, сущей ерунде. Она не ожидала, что будет так скучать по нему. Его обдолбанная жизнерадостность была единственным, что имело смысл в рехнувшемся мире.

– Я тоже боюсь, – сказала она. – Нужно быть психом, чтобы не бояться.

– Я просто… – Он умолк.

Он не понимал того, что говорили в тюрьме об этой женщине, ее особых способностях, того, что Микаэла, репортер и дочь начальника тюрьмы, ощутила прилив энергии после магического поцелуя странной заключенной. Он не понимал, что нашло на его отца. Понимал только одно: люди начали погибать.