Как и предположила Микаэла, Джаред скучал по матери, но не искал ей замену. Заменить Лайлу не мог никто.
– Мы – хорошие парни, да? – спросил Джаред.
– Не знаю, – призналась Микаэла. – Но уверена, что не плохие.
– Это уже что-то.
– Да ладно тебе. Давай сыграем в карты.
Джаред провел рукой по глазам.
– Хорошо, какого черта. В «Войне» мне нет равных. – Он направился к столу посреди комнаты отдыха.
– Хочешь колу?
Он кивнул, но мелочи для торгового автомата ни у кого не оказалось. Они пошли в кабинет начальника тюрьмы, вывалили на пол содержимое огромной вязаной сумки Джейнис Коутс и, присев на корточки, принялись вытаскивать монетки из груды квитанций, купюр, тюбиков гигиенической помады и сигарет. Джаред спросил Микаэлу, чему она улыбается.
– Сумка моей матери, – ответила Микаэла. – Она начальник тюрьмы, но сумка у нее – как у хиппи.
– О, – Джаред усмехнулся. – И какой, по-вашему, должна быть сумка начальника тюрьмы?
– Что-нибудь с цепями и наручниками.
– Для извращений?
– Не будь ребенком, Джаред.
Мелочи на две банки колы хватило с лихвой. Прежде чем вернуться в комнату отдыха, Микаэла поцеловала кокон матери.
Обычно партия в «Войну» длилась вечность, но в первой игре Микаэла побила Джареда менее чем за десять минут.
– Черт, – сказал Джаред. – Война – это ад.
Они сыграли еще, еще и еще, почти не разговаривая, просто выкладывая карты в темноте. Микаэла продолжала выигрывать.