Она вглядывалась в дымку над волнами до рези в глазах, пока ей не начало мерещиться, что туман рассеивается, и за ним проступают очертания берега – и дома с остроконечной крышей. Течение времени словно бы исказилось. Казалось, что минуло минуты две, не больше, но руки и ноги уже совершенно потеряли чувствительность, а марис вновь начал опускаться, готовясь к новому перемещению.

«Воздух. Надо набрать воздуха».

Хотя паника отступила – или, вернее, преобразовалась в глубокий шок – второе погружение далось даже тяжелее. Джул ощущала себя так, словно голова у неё могла взорваться в любой момент, но не от недостатка кислорода, а от переизбытка впечатлений. Накатила странная слабость – предвестница перемещения…

…тепло.

После солёных вод неизвестно где пруд в парке Нового Вавилона показался тёплым и уютным, как домашняя ванна. Но и это ощущение продлилось не больше пяти секунд, а затем что-то дёрнуло её вверх с невероятной, чудовищной силой.

– Ха… Кхе-кхе… – услышала себя Джул точно со стороны – и почувствовала, как с неё стаскивают мокрое, многотонное пальто и кутают во что-то сухое и нагретое. – Ох…

– Я же сказал, – послышался над ухом знакомый голос, и её заключили в бережные, но очень крепкие объятия. – Я же сказал дождаться меня. Солнышко, вы идиотка?

– У-у, – согласилась Джул.

И – разрыдалась, уткнувшись носом в тёплую шею Салема.

– Куда вас занесло? Вы, ледяное чудовище… И почему у вас лицо почернело?

Рыдания перешли в идиотское хихиканье.

– Это карандаш.

– Какой карандаш?

– Для глаз…

– А почему он у вас на губах?

– Для маскировки…

– Вы надо мной издеваетесь? – ласково поинтересовался Салем, немного отстраняя её, и внимательно оглядел с макушки до пяток. – Кажется, нет. Чудо вы моё… чумазое.

Джул ожидала чего угодно, но только не того, что он достанет из кармана абсолютно мокрый платок и начнёт бережно оттирать её лицо от злополучного карандаша. И от этого стало так тепло, в груди защемило, а в глазах защипало, что слёзы полились с новой силой, вычерчивая по щекам горячие дорожки.

– Как там… труп? – спросила она, пытаясь сохранить достоинство, но тут же по-простецки шмыгнула носом.