(Из отчёта доктора Джея Ассандриса,

ведущего инспектора по здравоохранению

Министерства здравоохранения КОГ,

направленного председателю Ричарду Прескотту

касательно заключённого №B1116/87 Феникса М.М.

Пометка для сотрудников архива от Дж. Бестон,

секретаря председателя Прескотта:

“Не вносить в отредактированное дело”.)

“ГЛЫБА”, МЕСЯЦ БУРЬ, СПУСТЯ 12 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

— «Есть термин такой: “одержимый”», — сказал Рив. — «Так вот это про тебя».

— «Сорок…» — прохрипел Маркус на выдохе, вновь подтянувшись на руках прямым хватом. — «Сорок один… Сорок два…»

При каждом подтягивании подбородком он касался торчавшей под потолком стальной балки, которая имелась в каждой камере на нижнем этаже. Конечно, подобные вещи надо было прятать в какие-нибудь короба, но, вероятно, начальник тюрьмы, организовавший через жопу последний косметический ремонт пятьдесят лет назад, решил, что заключённые будут ему благодарны за крепкую балку в камере, на которой можно отлично повеситься. Рив же приспособил её для сушки выстиранного белья. А ещё, благодаря удачному расположению балки под потолком, на неё можно было повесить какую-нибудь простыню, чтобы скрыться от посторонних глаз. Но если создать такую завесу, то это лишний раз подстегнёт какую-нибудь мразь разузнать, чем это таким за ней занимаются. Вертухаи всё равно уже давным-давно не спускаются на нижний этаж, чтобы проверить, что делают заключённые после отбоя.

— «Сорок три… Сорок четыре…»

Где-то в здании залаяли собаки. Для Рива этот звук был совершенно привычен, но Маркус сразу же начинал взволнованно прислушиваться. В этот раз он едва ли выбился из ритма. В нём вновь кипело желание бороться, и Рив даже знал, в какой именно момент всё это началось, ведь он своими глазами видел, как оно нарастало в Маркусе. После разговора с Прескоттом он перестал ходить, свесив плечи, да и наконец-то нашёл в себе силы прочесть письма от своей девушки. Но решающим событием для него стало нападение собак. Вспоминая об этом, создавалось впечатление, словно Маркусу надо было убедить самого себя в том, что он ещё способен сражаться, и что ему есть за что сражаться. В тот момент, когда он одержал верх в пылу драки за собственную жизнь, в нём что-то в момент изменилось. Маркус вспомнил, что у него лучше всего получалось: быть солдатом. Смысл его жизни заключался в убийстве червей, и если бы его только выпустили отсюда, он бы их, наверно, голыми руками рвать начал.