— «Я сейчас должен поинтересоваться, о чём вам только что доложили?» — спросил Адам. — «Вы ведь слишком аккуратны, чтобы просто забыть выключить микрофон».

— «Возможно», — ответил Прескотт. К этому моменту они с профессором уже слишком хорошо изучили друг друга. — «Саранча совершила налёт на западную часть города, и мы уже пару месяцев пытаемся отбросить их назад. Судя по всему, Хоффман сумел значительно сократить их воздушные ресурсы, и теперь шансы наших наземных войск на то, чтобы продвинуться в этот район и зачистить дорогу на Андиус, значительно возросли».

— «А, ну да, там же всё дело в том, что тюрьма в этом районе расположена».

— «Тюрьма оказалась на некоторое время отрезана от нас», — ответил Прескотт.

Откинувшись на спинку кресла, Адам снял очки и положил на стол стёклами вниз перед собой, а затем свесил голову, то распрямляя, то сгибая руки, словно ребёнок, забавляющийся с игрушкой. Обычно после этого его гнев прорывался наружу.

— «И вы ни разу не подумали упомянуть об этом, Ричард. Выходит, последние несколько отчётов о состоянии Маркуса поддельные».

— «Вовсе нет, настоящие. Он в порядке. Ну, явно лучше, чем надзиратели, во всяком случае. Судя по всему, тюрьмой теперь сами заключённые управляют, но министерство юстиции постоянно созванивается со старшим надзирателем».

— «А сейчас вы меня начнёте убеждать, что Маркусу куда безопаснее находиться в тюрьме, чем на воле».

— «И в самом деле начну, потому что так и есть. Ведь у меня и в самом деле имеется личная заинтересованность в его здоровье помимо обеспечения гарантий того, чтобы вы себя хорошо вели, Адам».

Порой лучший способ посеять смуту и выбить из колеи прямолинейно мыслящего Адама, для которого всё делилось лишь на чёрное и белое, — это рассказать ему всю правду целиком. Нельзя было просто приказать ему что-то делать, угрожая, что в случае отказа его сыну не поздоровится. Нужно быть откровенным с Адамом, объяснив ему, почему Маркус так важен, но сделать это так, чтобы профессор понял, что жизнь его сына до сих пор зависит от того, насколько он готов к сотрудничеству.

Сам же Адам вновь что-то утаивал. Прескотт в этом не сомневался, но не мог понять, что же именно. Луиза Сеттайль, которая тоже была уверена во лжи профессора, рано или поздно вытрясет из него всю правду.

— «И вы прям до смерти хотите объяснить мне всё», — сказал Адам.

— «Маркус — первоклассный солдат, идеально подходящий для небольших отрядов и одиночных операций. Однажды он мне вновь понадобится, и когда исчезнет риск навредить боевому духу солдат, считавших, что его надо расстрелять, потому что они окажутся в столь отчаянном положении, что рады будут любой помощи, я его выпущу из тюрьмы и отправлю обратно в армию».