— Сколько бы природа ни противилась нам, мы ее все равно одолеем. Мы не будем ждать милости, мы научимся преграждать ветры. И Маханкуль мы все-таки покорим, правильно? Верно я говорю, товарищи?

Похоже, Малика хотела убедить прежде всего именно себя, а не этих усталых, запыленных с ног до головы людей. Глядя на бледные щеки председательши, ее впалые от бессонницы глаза, Камал пожалел ее. И для чего тебе, девушка, столько хлопот?

— Я уже распорядилась, завтра привезут семена. Не теряя ни минуты, начнем пересевать. Будет туго — пришлю помощь.

— Поздно. Теперешний посев не успеет вызреть, — тихо и спокойно возразил Камал. Он не хотел вступать в спор с председательшей, но как агроном и промолчать тоже не мог.

Малика резко повернулась к Камалу, сверкнули гневом ее запавшие глаза, казалось, она хотела испепелить его взглядом.

— Ну, если вы так говорите, чего ждать от остальных? — Малика отвернулась от Камала, ее взгляд скользил по занесенной песком пашне, где вместо живой зелени хлопчатника покачивались призрачные шары перекати-поля. — Надо верить в свое дело, а? Без этого ничего не получится. Я вас не узнаю, Камал. У вас опустились руки перед трудностями, так и скажите!

От фальшивых слов Камала просто передернуло: «надо верить», «в свое дело». Могла бы и промолчать о том, чья это глупая и безнадежная затея. Надо отдать должное, Малика умела мастерски подбирать гладкие и неоспоримые слова. Особенно вдохновляла ее трибуна, на трибуне она парила: легко нанизывала, как искусная вышивальщица жемчуг на нитку, звучные высокопарные слова. Ее речи нравились руководству и доходили до дехканина, брошенные ею лозунги принимали с рукоплесканиями, ее предложения заносили в резолюции. Однако часто после того как рассеивался словесный мираж, становилось ясно, что далеко не все ее предложения приемлемы. Но впечатление уже было произведено, да и не всегда найдутся такие, как Камал, охотники разбираться и докапываться до истины. Но здесь, в пустыне, речь Малики уже не имела такой призывной силы, возможно, оттого что не было привычной трибуны, а может, оттого, что здесь слова имеют свой истинный, первоначальный смысл, ведь тут так далеко видно, не укроешься за самыми звонкими фразами.

— Главное сейчас — добиться всходов, а вырастить — вырастим. Глядишь, за считанные дни подрастут. — Заметно было, что порыв угас и Малика как бы взбадривает себя, чтобы казаться особенно жизнерадостной, бодрой и уверенной. — Я думаю, товарищи, все будет хорошо. И посеем, и вырастим, и соберем, а?

Малика дала понять, что общий разговор окончен, и обернулась к Камалу с искусной очаровательной улыбкой: