Камал обернулся к юродивому, тот крепко спал, зажав в худой руке кусок лепешки. Парни посматривали на него со страхом. Камал взял подушку, осторожно подложил ее старику под голову, тот подобрал ноги, сжался в комок, но лепешку из скрюченных пальцев не выпустил. Одежда на нем была чистая, в последнее время его обстирывала Нигора. По сухому лицу старика пробегали чуть заметные судороги — тело и дух человека точила болезнь, шла невидимая, непонятная, таинственная борьба.

— А что принес этот сумасшедший? — спросил Араш.

— Ты же видел. Коробочку хлопка, — сказал Камал. Он взял со своей койки старый ватник и укрыл им спящего.

— Зачем тебе?

— Это не простая коробочка, братец, волшебная. — Камал улыбнулся.

— Смотри, ака-мулло, как бы по дружбе и тебе не передалось, — ехидно сказал Акрам и, подмигнув товарищам, покрутил пальцем у виска. — А то похоже, ты тоже веришь каким-то небылицам.

Камал хмуро глянул на Акрама, и парень осекся.

— А вы скептик, Акрам-ака, — ввязался Араш. — Верно, вам в детстве сказки не рассказывали.

— Не морочь мне голову, — лениво отмахнулся Акрам. — Вон Камал их и теперь слушает, а что из этого получается? Дивы из сказок бросили его сюда, в пустыню? — Акрам насмешливо покачал головой, усмехнулся, показав желтые, прокуренные зубы. — Знаем мы этих дивов!

— Ладно, хватит, — оборвал парня Камал и вышел из вагончика. За ним вышел Араш.

Ураган кончился, установился сильный ровный южный ветер.

Поле, час назад зеленевшее всходами хлопчатника, было серым, голым, безжизненным. Всюду песок. Лишь тамариски, на колючках которых не задерживается пыль, сумели уцелеть, хоть и поредели их ряды, они удержали свой скромный зеленый наряд и поблескивали иглами. Теперь, через два-три дня они зацветут. Жизнь заиграет всеми своими красками, может быть не очень яркими, но стойкими. И чем дольше вглядываться, тем красивее будет казаться этот небогатый пейзаж. Даже в смертоносный летний зной на Маханкуле не прекращается жизнь, цветут удивительные цветы, утром и вечером щебечут птицы. Тамарисковые заросли — это своеобразный пустынный лес. Надо его сохранить. Во что бы то ни стало. В конце концов, тут круглый год можно пасти скот. Ведь освоить — это не значит непременно перепахать, полностью разрушить складывавшиеся тысячелетиями биологические сообщества! Нужно умело взять то, что можно взять без вреда для этой хрупкой природы!

— Сегодня обязательно апа примчится, — прервал мысли Камала Араш. — Наверное, испереживалась из-за урагана. В кишлаке он тоже понаделал бед.

Камал кивнул головой, он брел краем поля и по щиколотки проваливался в наметенный песок. Его мысли переключились на Малику. Конечно, переживает. Тут небольшой участок, и то день и ночь в беспокойстве и заботах, а она отвечает за весь колхоз. Он не мог не посочувствовать председательше. Вдоль дренажной канавы идти было легче. Суслик, разгребавший свою норку, увидев людей, юркнул обратно. Рядом, у самых ног, оставляя извилистый след, пронесся варан, достигнув кустарников, обернулся, замер, раскрыв пасть с огненным языком.